«Мы должны найти способ остановить это», — продолжил свою светлость. — «Мы просто отбрасываем наше наследие, мы отдаем всю Европу банде азиатских варваров».
Это была точка зрения большой группы британских аристократов, промышленников, деловых людей. Даже после Дюнкерка было много людей, которые были в душе уверены, что никто не мог выиграть от этой войны, кроме Сталина. В их воображении он гляделся кавказским деспотом, злорадствующим над ошибкой, которую совершили его капиталистические враги. Он сидит, наблюдая, готовясь прыгнуть в конце, когда другие народы полностью истощатся. «В мире две великие цивилизации, англосаксы и немцы», — заявил Седди — «и эти двое собираются уничтожить культуры друг друга и оставить мир меньшим племенам. Разумеется, Гитлер должен видеть это, как и мы!»
«Он это видит», — ответил Ланни. — «Он изложил это практически теми же словами. Проблема в том, как собрать обе стороны».
Эта пара не знала никого другого, кто был в состоянии встретиться с нацистами в настоящее время. Так что теперь они приступили к его перекрёстному допросу и стали пить каждое его слово. Номера Один, Два и Три. Гитлер, Геринг и Гесс. Они приехали в Париж на парад победы, и Ланни переговорил с ними. Они все были в согласии, у них не было ссоры с Великобританией, никаких претензий к Британской империи. Они не хотели ничего, кроме свободных рук в Восточной и Центральной Европе, в той части мира, в которой англичане не имели собственного интереса и куда не имели права вмешиваться.
Гитлер повторял это снова и снова в своих речах. Он заверил Ланни, что готов уйти из Франции, кроме, быть может, Эльзаса-Лотарингии. Он был готов помочь восстановить Бельгию, Голландию и Норвегию, которые он был вынужден взять частично из-за особенностей географии и отчасти из-за британских интриг. Гитлер был уверен, что он может вторгнуться в Британию, но он этого не хотел, и не мог понять, почему британские правящие классы не смогли оценить услугу, которую он им оказал, в подавлении красных на всей большей части Европы. Не говоря уже о его предложении вторгнуться в гнездо стервятника на востоке и разбить его раз и навсегда. Гитлер сказал: «Польша? Um Gottes Willen, как мы дошли до того, чтобы вступить в войну за Польшу? Польша — это свинарник, Польша воняет! Вы, британцы, говорите американцам, что верите в демократию, вы, конечно, но даже если бы вы это сделали, что это с Польшей, диктатурой помещиков и полковников? Польша — это рассадник тифозных вшей!»
