– Симпатичная какая вещица, – сказал Игорь Дмитриевич. – Серебро?
– Угу, – подтвердил догадку Смирнов.
– Большая ценность по нынешней жизни. Разрешите полюбопытствовать.
– Да Бога ради.
Игорь Дмитриевич взял портсигар в руки с осторожностью ценителя и знатока. Повертел, погладил, открыл, закрыл и прочел надпись: "На память об одержанной вами победе, плодами которой пользуемся все мы. А.И. от А.П. 2 сентября 1990 года", – осторожно возвратил портсигар на стол, осторожно спросил:
– Это в связи с тем шумным делом о незаконных военизированных формированиях и их тайных лагерях?
– Если бы шумное, то вы бы не получили август. Тихо спрятанное и быстро прикрытое, я бы так его назвал.
– Не совсем так, Александр Иванович. Парламентские слушания, по сути дела, заставили их отказаться от этой авантюры, поломали все их планы.
Смирнов пристроил папиросу к краю жестяного овала, в котором обретались неаппетитные остатки люля-кебаба, чтобы высказаться основательно:
– Вот что, Игорь Дмитриевич. Я – не демократ, не необольшевик, не левый радикал, не правый экстремист. Я – рядовой гражданин страны, которая ныне, слава Богу, именуется Россией. И, как гражданин, убежден, что моя страна станет нормальной страной лишь тогда, когда любое преступление, любое действие, нарушающее законы, будут неотвратимо наказаны.
– Насколько я помню, нескольких человек из этой банды постигло суровое возмездие.
– Они не наказаны по закону. Они убиты. И убиты потому, что те, кого закон и не обеспокоил, прятали концы в воду.
– А вы – суровый гражданин, – задумчиво сказал Игорь Дмитриевич.
– И учтите: прошлогодний вариант в нынешней ситуации более реален, нежели вариант августовского путча. Сформировать и тайно обучить пару дивизий наемников в нынешнем бардаке – раз плюнуть! Наемники – не наши сердобольные солдатики, они народ жалеть не будут и крови не испугаются. А уж руководители посчитаются с вами. На полную железку. Так что, готовьтесь, серьезно готовьтесь, Игорь Дмитриевич, – посоветовал Смирнов и – кончив дело, гулял смело, – вернул чинарик на положенное ему место – в рот, чтобы докурить с устатку. Но беломорина – не фирменная сигарета. Желто-коричневый остаток на картонной гильзе, как и следовало ожидать, потух, Смирнов взял со стола зажигалку и, водрузив большой палец на ее колесико, не зажигая, спросил у верткого собеседника весьма и весьма недовольно: – Так вы когда-нибудь начнете говорить?
– Начну, – негромко пообещал Игорь Дмитриевич. – Сейчас.
