На этот раз Смирнов поднялся окончательно:
– Мне непонятна ваша позиция как прокурора.
– Позиция проста: стоять на страже социалистической законности и требовать кары тем, кто эту законность нарушает.
– Ну что же, стойте на страже, стойкий оловянный солдатик. – Смирнов развернулся и вышел, не попрощавшись.
* * *
Улица, где находилась прокуратура, была тихой, заросшей травой и подорожником посадской улицей, застроенной до революции зажиточными мещанами прочными жилыми домами с лабазами в полуподвалах. Брели неторопливые пешеходы, сидели на скамейках у ворот бабки и бабы, без особого визга играли дети.
И даже половой психопат – козел – на этот раз не нарушал гармонию полусельского существования. Тряся бело-желтой грязной бородой, он размашистой и уверенной рысью постепенно настигал суетливо убегавшую от него серо-черную козу с маленькими рогами и несчастными глазами. Козу, конечно, было жалко, но, во всяком случае, свершался естественный процесс.
Тихая улица привела Смирнова к отвратительной трассе. Стараясь идти подальше от интенсивного движения, он все-таки наглотался пыли, прежде чем достиг начальнического незакрытого с одной стороны каре.
У достопамятного райкомовского крыльца стояли три черные «Волги» и экспортного исполнения пассажирский «Рафик». В «Рафике» уже, оживленно хихикая, общалась молодежная часть экспедиции. «Волги» – ждали. Ждали главных. Также ждали главных и не совсем главные и приглашенные. Среди приглашенных Смирнов с легким изумлением увидел Казаряна, Торопова и Фурсова. От своих неудач хотелось на ком-нибудь отыграться. Под руку попали деятели искусства, киноискусства и литературы.
– Как всегда, мобилизованное и призванное советское искусство по зову сердца готово выполнить любое задание партии? – глядя на московскую троицу и широко улыбаясь, бодро вопросил-возгласил нехорошо веселый подполковник милиции.
– Не задирайся, мент, – попросил безгитарный сегодня Олег, а миролюбивый Казарян добавил ласково:
– Мы о нем заботимся, а он хамит. Я для тебя, Саня, свои запасные плавки прихватил.
Но мент не унимался, сильно был раздражен:
– Мы что – вчетвером танец живота исполнять должны?
– Скорее – танец в животе, – поправил его невозмутимый Олег.
– Пить, значит, будем до усрачки, а ты, завязанный, радоваться, – решил Смирнов и тут же прицепился к Фурсову: – Даже вчерашнее выяснение отношений с Тороповым не мешает вам, Владислав, совместно развлекать районный партийный актив? Или вы готовы все стерпеть, чтобы еще ближе познакомиться с деяниями и идеями нашего партийного руководства?
