– А у рабочих сейчас тоже обед? – с опозданием спросил Смирнов.
– Обед, обед, – подтвердили сзади. Смирнов обернулся. Ему улыбался плотный средних лет коротко стриженый человек в сапогах, бриджах, в пиджаке на гимнастерку.
– Это вы зам Евангелиевича, старшина? – командирски поинтересовался Смирнов.
– Так точно, товарищ подполковник! Вас к рабочим проводить?
– А где они обедают?
– Летом, как сейчас, за бараками – открытая столовая. Свежий воздух, солнышко, шум тайги – все это аппетита прибавляет. Вас туда проводить?
– Не надо. Мы и сами дорогу найдем – хорошо объяснил.
За двумя длинными столами под навесами стучали ложками человек двадцать пять – тридцать. Смирнов заглянул в миску ближайшему: наваристые щи с хорошим куском мяса. Он прошел вдоль столов, стараясь рассмотреть лица. Не удалось: лица смотрели в миски, а не на него. Вернувшись на исходную, Смирнов задал громогласный вопрос:
– Кто-нибудь из вас знает меня, едоки?
Мгновенный косяк Смирнов словил, как фокусник, и направился к тому, кто этот косяк даванул. Словленный обреченно поднялся:
– Ты уже поел, Помидор? – поинтересовался Смирнов.
– Ага. Больше не хочется, – ответил тот, кого Смирнов назвал Помидором. Нет, не помидор напоминал этот гражданин, скорее сухой стручковый перец. Смирнов с брезгливой жалостью смотрел на него.
– Марафетишься?
– Да нет. Так, траву изредка покуриваю.
– Где дурь берешь?
– Что же вы меня перед народом, Александр Иванович? – почти прорыдал Помидор. – Может, лучше в сторонку отойти?
– Может и лучше, – согласился Смирнов. – Пошли.
Втроем уселись на высоком обрывистом берегу Чони, ножки свесили.
– Видали, какой стал? – с тоской начал Помидор. – Раньше-то: Леха, Леха, синьор Помидор. Первый щипач по Москве! А сейчас что осталось? Одна кожура.
– Не кожура, Леха, – поправил Смирнов. – Шелуха. Где дурь достаешь?
– Есть добрые люди.
– Значит, здесь за один марафет горбатишься. И давно?
– Три года, как срок отмотал.
– И сдохнет в тайге лихой москвич, классный щипач-писака Леха Крутов.
– Сдохну, – согласился в безнадеге Леха.
Не оборачиваясь, Смирнов отчетливо и невыразительно, как машина, произнес:
– Никогда не делай так, старшина. Сегодня все обошлось, а в другой раз, если ты так же незаметно ко мне подбираться будешь, с испугу могу и выстрелить, – Смирнов резко вскочил на ноги, развернулся. – И еще. Тебя мама разве не учила, что подслушивать – нехорошо?
– Я вам сюрприз, а вы такой крик, – удивился – развел руками старшина. – Кстати, меня зовут Иваном Фроловичем. Ваши глухари дух дают – весь хутор сбежался! Может, к столу?
