– Ему тяжелев всех, он был в Праге.
– А ты не был?
– Был. Но не в августе шестьдесят восьмого.
– Все, Ромка, – на этот раз бесповоротно решил Смирнов. – Ты, наверное, мне подобающую встречу приготовил, а?
– А ты как думаешь!
– Тогда чего здесь стоим? Пойдем и надеремся до посинения!
4
В режиссерском люксе их встретил цыганский хор из четырех русопятых дев, который под тороповский гитарный аккомпанемент с соответствующими таборно-эстрадными фиотурами исполнил:
– К нам приехал, к нам приехал Александр Иваныч дорогой!
Включая дев, псевдоцыганок, которых пригласили для смягчения нравов мужского общества, за стол уселось человек пятнадцать – избранные и приближенные к режиссеру-постановщику.
Кое-кого Смирнов знал. Вон художник Сеня Саморуков ему подмигнул – замечательный мужичок, приветливый, добрый, все умеющий, за «Спартак» болеет; вон оператор Толя Никитский – серьезный и достойный гражданин, они вместе с Саморуковым при Казаряне с первой учебной работы; вот протрезвевший к данному моменту Борька Марченко, для того, чтобы как можно быстрее опять напиться; вот, наконец, автор сценария, дарование из глубинки, писатель из народа, певец полей и лесов, белесый и благообразный Владислав Фурсов. Перетянулся через стол, чтобы с ним, ментом, за ручку поздороваться.
Олег Торопов за стол не сел, в угловом кресле устроился. В крутой завязке, следовательно. Но гитара при нем, значит, петь собирается.
Выпить, выпить поскорее. Секретарское уже выветрилось, оставив в организме ощущение дискомфорта, разговор с Ромкой дискомфорт превратил в предощущение катастрофы, вид компании ужасал перспективой амикошенского общения. Выпить, выпить поскорее.
– Выпить, выпить поскорее! – выразил вслух его тайные желания жизнеутверждающий женский голос. Мудрая Жанна глядела на Смирнова с противоположного конца стола, жалеючи глядела. – Я права или не права, долгожданный вы наш, Александр Иванович?
– Красивая женщина всегда права, – сам не ожидая от себя такой прыти, бабахнул комплимент Смирнов.
– Вот это мужчина! – зашлась от восторга Жанна.
Не спросясь, внутренне ощущая себя здесь главным, со стаканом в руках вознесся над столом писатель из народа. Молча постоял, сосредоточенным молчанием требуя тишины, через некоторое время добился ее и начал негромким голосом, нажимая на истинно волжское круглое «о», значительную и вдумчивую речь:
– Мы все, собравшиеся здесь, безмерно рады приезду Александра Ивановича…
– Про это уже спели, – из угла подал реплику поэт Олег Торопов.
