Виктор даже заворчал, как обычно ворчат владельцы на своих любимчиков, в слегка скандальной манере: «Ну ты че вообще… Выступаешь тут…»
Буля вежливо стояла на задних ножках, размахивая передними для устойчивости.
Виктор все чистил брюки перчатками. Но тут его взор, маячивший у собственных колен, наткнулся на нечто сверкающее, золотое и розовое. Он увидел какие-то неземные башмачки в зубах у Були и, как гоголевский персонаж Вакула, страшно захотел, чтобы такие черевички были на Тонечке!
Он замедленно и вежливо (общение на границе с бультерьером воспитало у него аккуратность и осмотрительность в отъеме у собаки чего бы то ни было) взял из крошечной пасти стоящей столбиком балалайки эти туфельки и положил их по одной в каждый карман. И замер в ожидании.
Буля у его колен все стояла столбиком и махала лапками, надеясь на конфету.
А дома металась Тоня — а что Тоня? У нее был один костюм — и на свадьбу, и на дэ рэ. Темно-синий, строгий. В пир и в мир.
Но она полезла в бабушкин гардероб. Там висело на плечиках черное тоненькое трикотажное платье без рукавов, сзади с молнией ниже поясницы, с маленькой драпировкой на бедре, где ткань образовывала как бы завихрение, уходящее в боковой шов. Платье сороковых годов, попавшее в Советский Союз во времена Второй мировой войны по американской программе помощи — по так называемому ленд-лизу. Бабушка говорила.
Туфель под это платье у Тони не было.
Там же висел в пакете шифоновый розовый шарфик.
Она живо надела старую комбинацию (не ношеную, тоже из когдатошней американской посылки, бабушка все сохранила) — настоящую шелковую, распутную, черную и с кружевами, и натянула на себя платье. Оно было легкое, как пепел.
Извернулась, застегнула молнию.
Куртка поверх такого платья не годилась.
Тоня беспомощно смотрела по сторонам.
Открыла стенной шкаф и вытащила дубленку, хранившуюся в чехле.
Бабка была той же французистой породы, что и ее старшая внучка.
Дубленка, тяжелая, настоящая, оказалась с воротником из огромной черной крашеной лисы и с таким же подолом и рукавами. Дубленка была узкая в талии и опоясывалась широким ремнем.
Тут же висела маленькая кожаная сумка тех времен, заботливо набитая бумагой — для сохранения формы.
«Карнавал!» — усмехнулась Тоня.
Не было, не было туфель на каблуках. Пришлось натянуть обычные сапоги. Но как они не смотрелись при всей этой утонченной винтажной роскоши!
Наскоро переложила в новую сумку все из старой. В том числе запасной пакет для уличной обуви и второй пустой пакет про запас. Причесалась, очень приблизительно. Стянула волосы в узел на шее.
