Попробуем же разобраться во всём по порядку.
Пётр и Петров
В то самое время, когда 24-летний царь Пётр и его «потешные» осаждали и брали турецкую крепость Азов, при впадении Дона в Азовское море, на берегу совсем другого моря, Красного, там, где сегодня Эфиопия граничит с Суданом, родился Ибрагим…
Многоточие означает, что ни полного родового имени, ни имени его отца мы не знаем.
1696 год. Мы сегодня, в конце XX столетия, очень любим, пожалуй, гордимся быстрыми, фантастическими, совершенно необыкновенными человеческими перемещениями и превращениями (с полюса на полюс, из дебрей Африки — в Нью-Йорк, из королей — в спортсмены…).
Нет спору, наш век — фокусник, но и прежние умели вдруг слепить такую биографию, которая не скоро приснится и в XXI столетии. Оттого же, что нам кажется, будто старина была медленней и «нормальней», её чудеса, наверное, представляются ещё удивительнее.
В самом деле, северо-восточная Африка, одно из наиболее жарких мест на земле; местный князёк, у которого 19 сыновей (Ибрагим младший): «их водили к отцу, с руками связанными за спину, между тем как он один был свободен и плавал под фонтанами отеческого дома» (из пушкинского примечания к первому изданию «Евгения Онегина»). Отец Ибрагима, спасавший своих старших сыновей от естественного искушения — захватить власть и сесть на отцовское место,— этот вождь, шейх или как-то иначе называвшийся правитель почти наверняка и не слыхал о существовании России; но если бы кто-то ему объяснил, что он, владелец земли, фонтанов, многочисленных жён и детей,— что он уже наперёд знаменит как прапрадед величайшего русского поэта (а одна из его жён — конечно, не главная, ибо мать всего лишь девятнадцатого сына,— это любезная нам прапрабабка) ; если бы кто-нибудь мог показать сквозь «магический кристалл», что в далёкой, холодной, неизвестной «стране гяуров» проживают в конце XVII столетия полтора десятка потенциальных родственников, тоже прапрадедов и прапрабабок будущего гения; если бы могли темнокожие люди в мальчике, плескающемся в тёплых фонтанах, угадать российского воина, французского капитана, строителя крепостей в Сибири, важного генерала, оканчивающего дни в деревне, среди северных болот под белыми ночами… Если бы всё это разглядели оттуда, с тропического Красного моря, то… вряд ли удивились бы сильно… Скорее — вздохнули б, что пути аллаха неисповедимы; и пожалуй, эта вера в судьбу и предназначение позволила бы раскрыть случившееся как нечто совершенно естественное…
