— Ты дрался, ты готов был убить его ради меня, и теперь я буду принадлежать только тебе!
Он не успел ответить, как она уже была у серванта. Схватила из него какую-то керамическую чашу и, наполнив ее до краев вином из бутылки на столе, упала перед Вертурой на колени. Расплескав половину на пол, на свою и его одежду, протянула ее детективу. Он принял чашу из ее трясущихся рук, а Мариса подалась вперед, обхватила его и с силой прижалась к его бедру щекой. Как дикий зверь, тяжело задышала, вцепилась зубами в его одежду. Когда же он допил вино и отставил чашу, она вскочила с пола, налила вина себе, держа чашу одной рукой и не отпуская детектива другой, выпила залпом все и, сорвав через голову плащ, схватилась за свою косу. Миг и белые с синим траурные ленты были на столе. Мариса резко тряхнула головой, как строптивая лошадь гривой, ее растрепанные темно-каштановые волосы рассыпались по плечам, упали на раскрасневшееся, охваченное жаром лицо, искаженное страшным безудержным волнением.
— Когда мужчина убивает ради женщины, он забирает ее себе! — срывая одну за другой застежки мантии, тяжело и быстро произнося слова, декламировала она, страшно и пристально глядя в глаза детективу — теперь я твоя жена, и я навсегда принадлежу только тебе! Возьми меня, делай все что угодно. Раздели со своим конем, женщиной или другим мужчиной! С кем угодно! Все в твоей власти! Только так, потому что теперь я принадлежу только тебе, и теперь ты мой муж, и по праву можешь назвать меня своей!
Сорвав с плеч верхнюю одежду, она резко развернулась к детективу спиной, прижалась к нему, схватила его руки, положила себе на грудь и принялась с силой тереться об него спиной, плечами и бедрами, резко и энергично прогибаясь то назад то вперед, но, словно быстро пресытившись этим действом, снова развернулась к нему, обхватила его руками и с силой повлекла на постель. За это время он только и успел, что одной рукой отщелкнуть карабин портупеи с ножнами и распустить две верхние застежки мантии, как она, опрокинув его, с силой рванула и оторвала третью.
— Что ты медлишь? Ты разве еще ничего не понял? Возьми меня, чего ты ждешь? — прошипела она и навалилась, вскочила верхом на детектива.
— Прочь эти негодные тряпки! Кто придумал всю эту ненужную мишуру! — обеими руками распахивая рубаху на его груди, она откинулась назад и прогнулась, пытаясь освободиться от своей алой крахмальной рубахи и которой случайно затянула бант завязки на груди.
