Ему снова ответили смехом.
— Я бы тебя убил! — продемонстрировал натруженный кулачище полицейский — ты же из Мильды? Ненавижу Мильду, там воняет и все ослы!
— Я из Каскаса — слукавил, ловко уклонился от оскорбления, детектив — это рядом с Лирой. Через залив реки Эсты.
— А черт знает, где это! — допивая и подставляя кружку за добавкой, презрительно отмахнулся Кролле. И, видимо удовлетворившись компромиссом и угощением, гордо зашагал к раздаче за горячими бобами с жаренными луком и хлебом. Вертура же решил убраться восвояси, скрыться в темноте на плацу, пока вроде как улаженный конфликт слово за слово вновь не перешел в фазу боевых действий.
* * *
— В зоосаду нашем не были? Там такие страусы, закачаетесь. У них самые большие яйца — с порога весело поинтересовался у детектива Фанкиль — что, так и не сходили? Ничего. Есть тут и у нас на что посмотреть.
Они спустились в коридор, в криминалистическую лабораторию. Навстречу им из дверей двое полицейских конвоировали санитаров, что несли на носилках какого-то дрожащего в конвульсиях, стонущего, залитого слюной человека. У одного полицейского был протокол и подписной лист, у второго веревка, но арестант был в таком состоянии, что сопротивляться у него не было никаких сил.
Доктор Фарне вполоборота сидел в своем продавленном кресле под яркой лампой, оскалившись, заполнял журнал. Рядом стояла выпарная чашка с кофе. Криминалист словно и не узнал детектива, не поднимая от стола головы, крикнул грубо и грозно, но без особого рвения.
— У меня смена закончилась! На ночь закрывайте, завтра приводите!
— Мэтр Фарне — обратился к нему Фанкиль — продемонстрируйте-ка нам вашу подопытную.
— Было бы на что смотреть — сразу же отозвался, встрепенулся тот и, указал пером в дальний конец зала, где рядом с операционным столом спиной к агентам стояла, вращала в центрифуге какой-то материал, проводила анализ Инга. Рядом с ней к докторскому столу за руки, за ноги и через талию, с плотно зафиксированной колодками и ремнем головой, была притянута ремнями какая-то женщина. Глаза ее были закрыты, похоже, она спала, шевеля губами в уже знакомом детективу ритме, но как только доктор повернул на штативе, направил в ее сторону галогеновую лампу, привинченную к пололку над столом для пыток, распахнула нечеловечески большие глаза, полнящиеся фосфоресцирующим белым, переливающимся как в заполненных пламенем декоративных шарах, светом и оскалила желтые, острые клыки. Вертура и Фанкиль инстинктивно подались назад. Прямо на глазах у полицейских ее черты изменились, губы расширились, обратившись пастью на все лицо. Необычайно длинный и острый язык высунулся и задергался, облизывая истончившиеся белые губы, щеки и шею.
