Я удивленно обернулась к нему, но увидела, что он стоит ко мне спиной и смотрит в окно, поэтому снова села прямо. А Шелтер продолжил бесстрастным голосом:
– Она, верно, решила, что я спятил. Спросила: «Как кричать?» Я сказал: «Как кричат другие». А в деревне в тот момент такое творилось, что вспоминать тошно. Не знаю, что она в тот момент подумала, но вместо того, чтобы закричать, в ужасе молчала. Тогда я доходчиво объяснил ей, что, если она сделает, как велю, ее никто не тронет, потому что я не дам. А если будет молчать, то рано или поздно до нее доберутся другие. Нас было больше, чем молодых женщин в той деревне. Это произвело на нее нужное впечатление, и она кричала очень артистично. Мне потом пришлось убить одного из наших. Он не поверил, когда я сказал, что не делю своих женщин с другими. Зато остальные сразу потеряли к той девчонке интерес.
– Вам за это ничего не было? – тихо спросила я, поежившись от неизвестно откуда взявшегося сквозняка. Или это от его слов веяло холодом? – За убийство своего.
– Нет, номерками не особо дорожили. Естественный отбор даже приветствовался: если ты слаб, тебя можно пустить в расход. А если ты позволяешь себя убить, то ты определенно недостаточно силен. Выживали сильнейшие. Взаимную ненависть и конкуренцию между нами даже поощряли, потому что это мешало нам объединиться и, например, вместе сбежать или выступить против офицеров и свободных рядовых.
Я кивнула в знак понимания, хотя мой мозг отказывался это принимать, а Шелтер все равно не мог видеть. Но определенные вещи становились понятнее.
– И теперь вы продолжаете поддерживать имидж обычного варнайского офицера, поэтому купили Арру Холт именно как наложницу. И поэтому не остановили майора Винта, когда он…
– Да, – перебил Шелтер. – Мы с ним приятели еще со времен академии. Он немного младше, но его происхождение куда лучше даже моего купленного. В академии такие, как он сторонились таких, как я, а он отчего-то решил со мной сдружиться. Правда, потом мой стремительный взлет стал его раздражать, но мы все еще… как бы друзья. Чрезмерно бурная реакция с моей стороны смотрелась бы странно. К тому, что я не беру себе наложниц, все уже привыкли. Мне даже удалось превратить это в некое подобие моды среди старших офицеров. С тех пор, как я стал генералом, количество привозимых ими наложниц значительно сократилось. К Магистру это, увы, не относится.
Он замолчал, а потом я услышала тихий, как будто задавленный вздох.
