Колонна замерла, из кузовов прыгали крохотные фигурки немцев. Их было много, очень много, наверное, больше тысячи. Выставив карабины, они разбегались в разные стороны. Наши палили редко, похоже, берегли пули. Одна за другой разорвались среди машин еще несколько снарядов, осколки застучали по железу, немцы валились гроздьями. Но остальные продолжали бежать. Мотоциклы резко остановились, и из люлек по окопам ударили пулеметы. Мальчишки увидели, как взметнулись фонтанчики земли над бруствером, забарабанили пули по щиту пушки и как бойцы пригнулись за ней. Застрекотал в ответ наш пулемет, и фрицы попадали в траву. Но быстро смолк. Из леска ударили немецкие орудия, и в ушах засвербело. Генка потряс головой — не помогло. Загудели на разные голоса снаряды, разрывами заволокло траншеи, грязные туманные облака потянулись по полю. Мальчишки невольно втянули головы. Позади в деревне заполыхали несколько хат — черные дымы поднялись к небу.
Обстрел продолжался долго, не менее получаса. Дождавшись, когда последний разрыв выкинет ошметки черной земли из холмика у окопа, подскочил немецкий офицер, размахивая пистолетом. Он что-то кричал, поднимая солдат. Немцы снова побежали. Редкие выстрелы не причиняли большого вреда наступающим. Они почувствовали, что сопротивление ослабло, и атака ускорилась. До мальчишек долетели крики: «Рус, сдавайся». Генка уже мог разглядеть ближайших немцев, вплоть до выражения лиц, по которым бежали струйки пота. Они хмурились и поджимали губы. Вскоре перестали ухать винтовки. Лишь немецкие карабины продолжали бить на ходу. Мальчишки переглянулись:
— Невже, патроны кинчилысь? — от ужаса у Генки свело живот.
На бруствер выскочил майор Филиппов, даже с высоты угадывался его бешенный взгляд. Оглянувшись, он махнул рукой, бесполезная винтовка полетела в сторону, командир выхватил пистолет. За ним, натягивая под горло ремешки фуражек, выскакивали бойцы.
На холмике задержались капитан и сержант. Они что-то кричали. В руке капитана флажком метался платок. И вдруг мальчишки приподнялись, забыв от удивления осторожность: из траншеи выпрыгивали овчарки. Генка только сейчас разобрал, что сержант, не переставая, командовал «Фас». Первая собака, не колеблясь, бросилась вперед. Генка узнал ее:
— Дора! Это Дора.
Следом, забыв про больные лапы, набирал скорость Дунай. Несколько собак разгонялись за ними. Тут же рванули еще, и еще. Над лугом разлетелось грозное «Ура!» Вместе с пограничниками летела в бой, словно вырвавшаяся из-под земли, неудержимая, как запорожская сабля, светло-коричневая лава.
