– Тебе лучше уйти.
– Ты же сказал, что нужна помощь, чтобы отрезать один провод.
– Я привяжу его к дереву.
– Я останусь и буду держать.
Он подхватил провод, словно тонкую гадюку, из ее левой руки. Потом взял другой. Девушка не уходила. Кип ничего не сказал ей, нужно было максимально сосредоточиться – так, как он мог, когда был один. Хана подошла к нему и снова взяла один из проводов, но он даже не заметил этого, погрузившись в себя. Опять прошел мысленно по всем каналам взрывателя, воображая, что сам устанавливал эту мину, пробуя нажимать на все ключевые точки, будто рассматривая рентгенограмму хитрой схемы – и все это под звуки музыки, льющейся из наушников.
Подойдя к девушке, перерезал провод под ее левым кулаком – он упал на землю с таким звуком, словно прокусили что-то зубами. Кип увидел темный отпечаток от складок ее платья на коже вдоль по плечу, у нежной шеи. Мина была мертвой. Бросил кусачки на землю и положил руку Хане на плечо, ибо нужно было почувствовать нечто живое. Она что-то говорила (губы шевелились), но он не слышал, тогда девушка потянулась вперед и сняла с него наушники. И нахлынула тишина. Легкий ветерок. Шелест листвы. Он понял, что щелчок от срезанного провода не был слышен, только почувствовался, словно хруст маленькой косточки кролика. Провел ладонью вдоль и вниз по ее руке и вытащил пятнадцать сантиметров проволоки, которые все еще были зажаты в кулаке.
Она лукаво смотрела на него, ожидая ответа на то, что сказала, но он не слышал. Хана тряхнула головой и села. Он начал собирать свои принадлежности, которые валялись на земле, и складывать в мешок. Она посмотрела вверх на дерево, а потом, когда случайно взглянула вниз и увидела его руки, трясущиеся, напряженные и тяжелые, как у эпилептика, услышала глубокое и частое дыхание, поняла, что за испытание досталось нынче этому парню.
– Ты слышал, что я сказала?
– Нет. А что?
– Я думала, что умру. Я хотела умереть. И подумала: если суждено умереть, хочу умереть вместе с тобой. С таким, как ты, – молодым. За последний год я видела столько смертей, что уже не было страшно. Конечно, сейчас я не была такой смелой. Подумала про себя: у нас есть эта вилла, эта трава, нам надо бы лечь на нее, обнявшись перед смертью. Я хотела дотронуться до твоей ключицы, которая похожа на жесткое крыло под кожей. Хотела прикоснуться к ней пальцами. Мне всегда нравилась смуглая кожа, цветом похожая на реки или горы, или на карие глаза Сюзанны – знаешь такой цветок? Когда-нибудь видел? Кип, я устала и хочу спать. Хочу уснуть под этим деревом, положив голову тебе на плечо, прислонившись к твоей ключице – просто закрыть глаза и не думать ни о ком; хочу забраться на дерево, устроиться в укромном местечке и уснуть. Какой ты умный, Кип! Догадался, какой провод надо перерезать! Как это удалось? Ты все повторял: я не знаю, я не знаю, а ведь догадался. Да? Не дергайся, ты должен быть моей постелью: дай свернуться вокруг тебя, будто ты – мой добрый дедушка; мне нравится это слово «свернуться», такое спокойное слово, оно не спешит…
