Она подбирает ноги под юбку и обхватывает их руками. Все тихо. Слышит знакомый нарастающий глухой звук в трубе, которая встроена в центральной колонне фонтана, затем снова тишина – и взрыв грохочущей воды, решительно наполняющей фонтан.
Книги, которые Хана читала английскому пациенту, отправляясь в путешествие вместе со старым странником в «Киме» или с Фабрицио в «Пармской обители», опьяняли их и бросали в водоворот событий, где армии, лошади, повозки уходили от войны или, наоборот, шли ей навстречу. В одном углу комнаты стопкой лежали книги, которые они уже прочли, путешествия, которые уже совершили.
Многие начинались со вступительного слова автора. Тихо окунувшись в его воды, вы плавно скользили по волнам.
«Началом моего повествования станет год, когда консулом был Сервий Гальба. …Истории Тиберия, Калигулы, Клавдия и Нерона, когда они находились у власти, фальсифицированы ужасом, а после их смерти написаны, когда еще не остыла ненависть к ним».
Так начинает Тацит[37] свои «Анналы».
Но романы начинались медленно или хаотично. Читателей постоянно бросало из одной крайности в другую. Открывалась дверь, или поворачивался ключ в замке, или взрывалась плотина – и вы бросались следом, одной рукой хватаясь за планшир, другой придерживая шляпу.
Начиная читать книгу, она словно входит через парадные ворота в огромные дворы. Парма, Париж, Индия расстилаются своими коврами.
«Вопреки запрещению муниципальных властей он сидел верхом на пушке Зам-Заме, стоявшей на кирпичной платформе против старого Аджаиб-Гхара, Дома Чудес, как туземцы называют Лахорский музей. Кто владеет Зам-Замой, этим „огнедышащим драконом“, – владеет Пенджабом[38], ибо огромное орудие из позеленевшей бронзы всегда служит первой добычей завоевателя»[39].
– Читайте медленно, милая девушка. Киплинга[40] надо читать медленно. Следите внимательно за запятыми, и будете делать естественные паузы. Он ведь писал чернилами и ручкой. Думаю, часто отрывался от страницы, уставившись в окно и слушая пение птиц, как делают писатели, оставшись в одиночестве. Не все могут похвастаться знанием птиц, а он мог. Ваш глаз слишком быстр, как у всех североамериканцев. Подумайте, с какой скоростью писал Киплинг. В противном случае первый же абзац покажется вам ужасным и скучным.
Это был единственный урок чтения, который преподал английский пациент. Больше он не прерывал ее. Если случалось, что засыпал, она продолжала читать не отрываясь, пока сама не утомлялась. Если и пропускал последние полчаса сюжета (это могло сравниться с тем, как в обследуемом доме остается только одна темная комната), то не волновался, потому что, похоже, хорошо знал этот роман. Так же хорошо был знаком и с географией тех мест, где проходили события, описываемые в книге. К востоку от Пенджаба был Бенарес, на севере – Чилианваллах. (Все это случилось до того, как в их жизнь вошел сапер – словно шагнул со страницы книги. Как будто их потерли ночью, словно волшебную лампу, они ожили – и произошло чудесное превращение.)
