— Значит, двадцать восемь мест. Извините, Кристиан, я вынужден вас оставить. Может быть леди Мэб?…
Мэб встретилась взглядом с Верне. Какая-то ее часть жаждала остаться, но прежде, чем она сумела это произнести, услышала собственный голос:
— Извините, ректор, Кристиан, у меня сегодня есть дела…
— Леди Дерован? — в голосе вон Грева почудились строгие, почти угрожающие нотки.
— Нет-нет, — замахал руками Верне. — Я бы не хотел отрывать леди Дерован от ее работы. Уверяю вас, ректор, я найду себе занятие. Давно хотел изучить вашу великолепную библиотеку. А Доктор Ольнус обещал показать мне вблизи витражи собора. Так что, не утруждайте себя, прошу.
Вон Грев бросил последний недовольный взгляд на Мэб и ушел, печатая по-военному шаг. Мэб со свистом выдохнула. Меньше всего ей сейчас хотелось ссориться с ректором.
— Леди Мэб, если ваша работа будет закончена часам к четырем, пообедаете со мной? — улыбнулся Верне, улыбка эта вышла искушающей. — Мне все так нахваливали «Крыло Морвенны».
— Да, Кристиан, конечно. Зайдите за мной, я буду в музее, — свою улыбку Мэб выдавила через силу.
Мэб поискала взглядом Мелину Эвери, но девушку уже увели сокурсники. Хотелось думать, что не Миро — что-то отталкивающее виделось в этом пареньке, была в нем плохо скрытая жестокость. И Мэб искренне надеялась, что в слезах девушки не он повинен. Лучше бы оказалось, что леди Мелина так расчувствовалась из-за трагедии в общежитии арийцев.
Дьюкен.
Мэб вновь посмотрела на тело на траве. Санитары приблизились, подняли носилки и понесли в сторону медицинского корпуса. Толпа, как оказалось, не разошлась, а просто сместилась подальше, за периметр, обведенный ярко-желтой заградительной лентой. Студенты старались одновременно удовлетворить свое любопытство и не рассердить охрану Университета, которой позволено было действовать, не оглядываясь на титулы, состояние и положение родителей. Заметила Мэб в толпе и нескольких преподавателей. Непохоже, чтобы они пришли забрать своих учеников. Скорее всего, их также привело любопытство.
Снова затошнило. Мэб спиной повернулась к толпе и решительно зашагала через лужайку. Обогнула библиотеку, взобралась на пригорок, подобрав юбку перелезла через низкий заборчик, разодрав чулки о колючий кустарник и оцарапав ногу. Огляделась. Свидетелей этой выходки и ее позора не было. Что ж, чулки в любом случае не жалко, а платье придется отдавать в чистку.
Уже второй день подряд одежда Мэб приходила в негодность, но если вчера это разозлило и смутило, то сегодня была только легкая досада. Мэб закрыла на задвижку главные двери музея — едва ли кому-то сегодня взбредет в голову побродить по бедной университетской экспозиции, глазея на портреты профессуры и золотые кубки и медали в шкафчиках. В запаснике она хранила рабочую одежду, такую, что не жалко при случае выкинуть, немаркую и практичную. Мэб переоделась — брючки из бежевого вельвета с протертыми коленями, в них она исползала зал галереи, выбирая из щелей между досками пола раскатившиеся энергобусины; свободная блуза с широкими рукавами, а поверх нее — рабочая жилетка со множеством кармашков. В одном сыскались несколько леденцов — абартонская смесь, давным давно купленная в городе, намертво слипшаяся со своими обертками. Их Мэб выкинула в корзину, села на вертящееся кресло и запустила пальцы в волосы.
