Поскольку в холле, кроме них, никого не было, Люсьен осмелился задать вопрос, который давно его мучил:
— Тогда кем же он был для нее?
— Человеком, который разделял некоторые ее пристрастия, — задумчиво произнес Николас. — Мерзости притягиваются друг к другу. У него была жестокая и вдобавок буйная фантазия. Он всегда был очень жаден, а посему его весьма интересовали ее планы. Он путешествовал с ней, чтобы не упустить свою долю.
— Наверное, он достиг своей цели, — предположил Люсьен. — Он никогда не был бедным, а теперь говорят, что он вернулся неприлично богатым — причем акцент делают на слове «неприлично». Вот почему его снова приняли в обществе. Деньги способны открыть любые двери.
— Значит, богат? — Николас бросил на него тревожный взгляд. — Но ведь денег было не так уж много, да и Тереза большую их часть предполагала оставить себе.
— Может быть, он просто пускает пыль в глаза? Но он снял дом на Гросвенор-сквер. Разъезжает на великолепных лошадях — он перекупил моих гнедых у Миллхэма, и теперь я кусаю себе локти, когда вижу его упряжку. К тому же он очень жестокий наездник. Ходят слухи, что он собирается жениться, но не для того, чтобы разделить с женой свое состояние. Скорее, речь идет о том, чтобы купить себе очередную безделушку.
— Вернее, о том, что найдутся родители, которые захотят продать свою дочь такому мерзавцу, — поморщился Николас. — Интересно, Люс, откуда у него столько денег? Не удалось ли ему обставить Терезу в ее же собственной игре?
— То есть обманом выудить у Мадам часть ее барыша? — уточнил Люсьен. — Ты говоришь, что для тебя месть неприятна, а мне так она очень по вкусу.
— Справедливость, а не месть. Хотя ведь не все еще ясно. Я не понимаю, почему Деверил с таким бесстыдством кичится богатством, добытым в результате преступления?
— Я тоже, Бог свидетель. И что же нам делать?
— В настоящее время — ничего! — отрезал Николас. — Он подождет. Тебе нужно жениться, а для этого требуются немалые усилия. Я знаю это из своего опыта. И еще советую тебе ознакомиться с этими книгами.
— Ты считаешь, что это нам поможет? — спросил Люсьен, недоверчиво покосившись на книжки. — Должен признаться, я прекрасно понимаю Элизабет. Просто я ее не одобряю.
— Я всегда считал тебя разумным человеком. Мы не можем понять другого человека до конца, и рассчитывать на это — самая страшная иллюзия, какая только существует на свете. — Николас говорил очень серьезно. — Мне бы хотелось поскорее разобраться со своими делами и нанести твоей Элизабет визит. Полагаю, в результате этого она приобретет пару верных друзей.
