— Как вам книжка? — Светлов, стремительно дыша и сбивая с веток снег, продолжал обращаться на «вы». — Между прочим, одна из немногих в мире, которая сама о себе утверждает, что в ней содержится все на свете. Прямо-таки все-все!
— Я не любитель эпосов…
— Это вы зря. Сейчас самое такое время — эпическое… Мы все живем в эпосе. На самом деле. Да, мы все живем в мифе. И в эпосе… Человеческое сознание вообще очень плохо переносит реальность. Потому что в ней нет ничего человеческого. Или очень мало. Это вот как мороз.
— А эпос — это как шуба…
— Это миф — как шуба. И он вас согревает. Не дает погибнуть. Миф рукотворен, как шуба. Миф человекоподобен, так же, как одежда напоминает человека. Она скроена для него. Она его укутывает и сохраняет. Человек почти никогда не соприкасается с реальностью. Только в самом начале своего существования. Где-нибудь на заре истории. Ему зябко, неприветливо и постоянно тревожно. Потому что реальность заставляет мозг работать лихорадочно и постоянно. Мозг изобретает сознание — одежду — и это последнее, сознание, я имею в виду, формирует окончательную, уютную, наконец, ту самую человеческую оболочку, форму осуществления реальности — миф. Миф очень удобен и уютен. Потому что создан по человеческой кройке. А реальность — это радиация, пустота, бесприютный космос — она оголяет человека. Она — как камень.
Мы зашли за густые кусты. Домик исчез. Лампочки, накалившись, светло дымились прямо над тропинкой в поднимавшемся от нас паре, провисая между ближайшими соснами на оледеневшем проводе.
— Вы должны понять, Владимир Иванович, что в своей новой роли — вы совершенно мифическое и эпическое существо. Прямо сейчас я не буду углубляться во все это. Но хочу, чтобы вы кое-что поняли. — Светлов обернулся и оказался ко мне лицом к лицу. Большая, пухлая рукавица, уперлась в крупную пуговицу на моей шубе и неумело, беспомощно пыталась ею повертеть. Лицо его посинело от мороза и темноты, запятые свернулись в красно-крапчатые точки, глаза — раньше светло-голубые — тревожно и зябко сжались, потемнели. — Вы должны понять, что жизнь, казавшаяся вам оттуда, снизу, такой определенной и понятной формой реальности — совершенно другая, далеко не определенная и, может быть, даже не реальность. Здесь мы видим и формируем эту жизнь как большой эпос на основании мифологических структур, присущих сознанию большинства людей. Если вам не подходит «Махабхарата», — я надеялся, что литературно-образная подача вам покажется более близкой, — если она вам не подходит, можете воспользоваться любой научной литературой по мифологии. Ориентируйтесь на древнеиндийскую. Вникать слишком глубоко в нее не имеет смысла. Но базу следует знать хорошенько. И вжиться. Я буду вас инструктировать. — Чекист снова повернулся, пошел дальше, повращал головой, как делают спортсмены, разминаясь. — В первое время вам, Владимир Иванович, следует задавать как можно больше вопросов про нашу государственную мифологию. Чтобы, так сказать, воплотиться в нее самому.
