— Да, это так.
— Это хорошо. Вас кормили, одевали, — он с умилением посмотрел на мою новую одежду (двойка костюма), — не беспокоили ни по какому поводу. Мы хотели привезти вас сюда в спокойном, уравновешенном, благостном, — это слово мне не понравилось, заронив странные подозрения, — благостном настроении. Вы здоровы, сыты, одеты, довольны. Наши сотрудники относились к вам, как добрые ангелы.
В другое время я бы крякнул, откашлялся, толкнул в бок Юру и захрипел вместе с ним от смеха. Но я сделал радостное, симпатичное лицо и с улыбкой кивнул. Неизвестно, где теперь был Юра. Может, его тоже обрабатывает подобный «добрый ангел».
— Послушайте, Владимир… — Он быстро, чуть заметным мановением двинулся назад, потом вперед, поправив складку на штанах. — Давайте на «ты»: мы с вами примерно одного возраста. — Светлов был лет на пять моложе. — Можем разговаривать на вполне по-дружески, без жеманств и прелюдий, так сказать. — Он быстренько засмеялся, делая вид, что смех ему немного неловок, но для такого приятного собеседника можно сделать исключение и, если бы не положение службы, то непременно достал бы из потайного бара, — который, наверняка, схоронен где-нибудь посреди этих диванов, — достал бы заждавшуюся пригубленную бутылочку коньяка, настоянного на грецком орехе, и за милую душу, в добром, широком настроении, вместе со мной…
Я благосклонно согласился:
— Давайте.
— Послушай, Владимир, — начал свою долгожданную миссию сотрудник особого отдела, — ты никогда не задумывался, что твоя жизнь… какая-то неправильная, неполная, ненастоящая? — И он проникновенно заглянул в глаза, стараясь подсмотреть в них слабость, раскаяние и оглядку на свою прошлую грешную жизнь. — Никогда не думал, что все, что ты делаешь, — как бы подготовка к настоящей, другой жизни?
Поворот беседы становился нелогичным. На первый взгляд. Обычно за этим следует лаконичный вопрос, выпытывающий степень вашего морального падения или, наоборот, высоты духовного уровня: «А верите ли вы в…»
Я молчал, следуя лирическому настроению, взятому моим теперешним шефом, кивая и с сопереживанием соглашаясь со всем, что он скажет.
— Да, — сказал я, — в этом что-то есть. В твоих словах есть истина, Михаил.
Тот смутился, но продолжил.
— В нашей жизни всегда есть моменты, когда мы начинаем задумываться о целях, об истинном назначении наших поступков, которые мы совершаем ежедневно. — Вдохнул носом, трагично сглотнул слюну. — И когда ты понимаешь, что за твоими поступками, как за деревьями, встает большой лес жизненной цели…
