Каникулы на колесах | страница 32
К тому времени, когда на горизонте начали всплывать верхушки деревьев и показались первые здания города, мы до того истомились от беспрерывных толчков, так одурели от невыносимой жары, что уже не реагировали ни на что. Но торжествующий крик дедушки: «Вижу Скадовск!» оживил нас. Наверное, Колумб не так обрадовался крику своих матросов: «Земля!», как возликовали мы, услышав возглас Великого Змея.
Да, это был долгожданный, неведомый нам Скадовск, ради которого мы претерпели такие адские муки. Пока дедушка колесил по его гладким асфальтированным улицам, невыразимо счастливый, что вырвался из кошмарных тисков оставленной позади дороги, наугад выбираясь к морю, мы наперебой перечисляли свои открытия, а Тобик вторил нам нетерпеливым лаем.
— Смотрите, сколько зелени! А бабушка боялась за нас, что не найдем тени.
— Универмаг! Бензозаправка!
— Мороженое! Соки-воды! О-о-о!
«Соки-воды» нас доконали. Почему-то мы приготовились к тому, что в лучшем случав Скадовск обеспечит нас пресной водой, хлебом и фруктами. Ну, может быть, еще кое-какой рыбой. А теперь на тенистых улицах города перед нами проплывали многочисленные вывески гастрономов и булочных, витрины промтоварных, молочных, овощных магазинов, кирпичная арка местного рынка, фасады школ, почты, аптеки, детских садиков. На одном из перекрестков нам даже дружески подмигнул старый знакомый — выпуклый зеленый глаз светофора, которого мы не видели с самого Мелитополя.
Дедушка сиял.
— Ага! Что я вам говорил, маловеры?
Конечно же, никто из нас не в силах был проехать мимо витрины, в которой красовались вожделенные бутылки с соками, фруктовой и минеральной водой. Отпотевшие в холодильнике бутылки удивительно вкусной воды опоражнивались одна за другой. Подобного водопоя в своей жизни не припомню. Скадовск щедро вознаграждал нас за верность идее провести отпуск именно в нем, вдалеке от проторенных трасс.
Обогнув высокую длинную ограду, судя по палаткам и гипсовой статуе горниста, какого-то пионерского лагеря, наша верная «Мышка» выбежала наконец к морю и резко остановилась.
Мама засмеялась, а папа вкрадчиво осведомился самым смиренным тоном:
— О, Великий Змей, умудренный мудростью наимудрейших, дозволено ли будет ничтожному Черному Гепарду коснуться твоего просвещенного слуха одним презренные вопросом?
— Можешь не спрашивать, о Черный Гепард, — в тон папе отозвался Великий Змей. — Меня следовало бы переименовать в Глупого Лягушонка.
Вдоль всего берега Джарылгачского залива вперемежку стояли легковые автомобили всех мастей и такие же разноцветные палатки; бегала дети и собаки; в воздухе мелькали волейбольные мячи и воланчики игроков в бадминтон; в воде барахтались купающиеся.
