Сегодня она нашла, что коровник плохо вычищен, пол не посыпан свежим песком. Смущённая женщина не оправдывалась, у неё гудело в голове, болела спина, ломило ноги. Стоя в углу, она тихонько утирала катившиеся слёзы.
Было совсем темно, когда Дильбар покончила с работой и ушла на террасу в надежде, что там ужинают и накормят её. Но служанки уже поели, и на её долю выпала лишь новая забота.
— Эй, ты! Перемой посуду и подмети! — крикнул кто-то.
Дильбар опустилась на пол, обхватила столб руками и заплакала. К ней подошла горбатая, бедно одетая старуха. Заглянула в лицо и спросила:
— Ты ужинала?
Участие совсем сломило Дильбар, она зарыдала отрицательно покачала головой.
Толстая вертлявая бабёнка, которая заставляла Дильбар обслуживать прачечную, захохотала:
— Ишь, госпожа. Она ещё недовольна. А ну, живо убери посуду!
Горбатая прикрикнула:
— Дрянь ты этакая! Свою работу на других сваливаешь… да ещё издеваешься над человеком. Сейчас расскажу госпоже. Уж погуляет палка по твоей жирной спине, погуляет.
Бабёнка опасливо оглянулась и, ворча, стала собирать посуду. Старуха повела Дильбар на кухню.
— Нет ли у тебя чего для новенькой? Она с утра не ела.
Стряпуха засмеялась, показывая крепкие белые зубы.
— Ха-ха-ха! Целый день не ела. Ну виданное ли дело? Вот так растяпа! Таскала топливо, воду и не догадалась куска попросить. Глупа, видать! А я остатки рабочего обеда уже выбросила собакам.
У Дильбар от слабости подгибались ноги, кружилась голова.
Молодой, почти мальчик, нукер, пришедший за горячими пирожками для гостей бека, внимательно посмотрел на Дильбар.
Он увидел её ветхую одежду, выбившиеся из-под платка волосы, утомлённое серое лицо и застывшие слёзы в глазах. Видимо, вспомнилось что-то своё, безвозвратно утерянное, оставленное за стенами дворца. Вздохнув, сказал:
— Наши святые отцы учат: помоги несчастному, накорми голодного. У нас здесь все об этом забывают. Пойдёмте, тётушка, подождите возле калитки. У его великолепия бека весёлый пир. Сейчас отнесу эти пирожки и соберу блюда с остатками, вам хватит поесть.
Действительно, он принёс остатки плова и жаркого из архара. Сложил всё вместе на одно блюдо и передал голодной женщине:
— Покушайте, а блюдо верните поварихе.
Забравшись на кучу соломы, лежавшую в углу коровника, Дильбар жадно принялась за еду. Горькие думы одолевали её. Вот чужой юноша пожалел, накормил. А свой первенец Маджид прикрикнул сегодня, когда она протянула к нему руки, чтобы обнять. Ох, тяжела ты, материнская доля.
