В Рязани неожиданно появились два жандарма.
— Ваши документы, — обратились они к Ронину.
Он хладнокровно вынул паспорт, удостоверение редакции и справку из театра.
— Пожалуйста, всё в порядке.
— А ваши вещи?
Ронин указал на портфель, пальто и небольшой чемодан.
— А этот тючок?
— Это не моё.
В это время в дверях купе показался студент.
— Как не ваше! — воскликнул он. — Вам передали его на вокзале!
Ронин усмехнулся;
— Так. Значит, работаете с головы… — А жандарму объяснил: — Этот запакованный тючок мне на вокзале передал незнакомый человек. Просил довезти до Ташкента.
— Но тючок вы вскрыли, обнаружили нелегальщину и не сообщили… Придётся до выяснения арестовать вас. А вы, господин, дадите показания.
— А мне всё равно сходить, — заявил "студент".
Ронин оделся и вышел. За ним два жандарма понесли чемодан, портфель и нелегальную литературу.
Прошло томительных три месяца. Ронина не вызывали на допрос, не позволяли писать письма дочери.
Начальник тюрьмы объяснил:
— Держим до особого распоряжения. Скоро всё выяснится.
Ждать было тяжело. Стали пошаливать нервы. В беспокойных снах он скакал на Дастане по залитой лунным светом дороге. Рядом — Лада, такая родная и такая далёкая. Думал о ней часто. Думал с болью. Сомневался, правильно ли поступил, отказавшись от собственного счастья.
Как-то вечером, после обычного обхода старшего надзирателя, Ронин услышал возле своей двери осторожные шаги. Что-то тихо стукнуло, и шаги заглохли в отдалении. Подойдя к двери, обнаружил свёрнутую в трубочку записку, листок бумаги и карандаш.
При слабом свете свечи с волнением прочёл:
"Держитесь, товарищ. Заявляйте протест, требуйте гласного суда. Мы с вами. Комитет С. Д.."
"Что это? Провокация или местные социал-демократы хотят прийти на помощь?"
Стук повторился. Ронин быстро подошёл к двери, глазок медленно открылся, тихий голос произнёс:
— Барин, с воли вам весточка. Напишите, за что вас забрали. Я новый стражник, завтра поведу на прогулку. Записку суньте под камень возле двери. Передам товарищам. Слышите?
— Да. Спасибо.
Стражник отошёл и зашумел в коридоре:
— Гаси свет, кто жжёт свечи?
На следующий день Ронин был вызван в канцелярию.
— Кто будет Антонида Викторовна? — хмуро спросил начальник тюрьмы.
— Моя дочь, учительница.
— Прислала вам посылку и записку. Просмотрите, перечислите на этом бланке всё, что получили, и подпишите. Как у тебя, Слиткин, записка готова?
— Так точно, вот она. Ничего не проявилось. — К столу подошёл длинноносый человек с подслеповатыми глазами, положил записку и вышел.
