— Уже приехал, друзья, — раздался спокойный голос возле них.
— Фу ты, чёрт, Соколёнок! Напугал как… — Буранский обнял пришедшего за плечи.
— Как ты, парень, проник сюда? И шума никакого мы не слышали, — удивлялся Хмель. Он потянул к себе Андрея. — Садись!
Соколёнок сел на кошму, вынул из кармана свёртки, зажёг небольшой ночник, устроив из бумаги колпак, чтобы свет падал на кошму.
— Питайтесь, товарищи! О вашем сражении знаю. Два фараона на углу рассказывали. Всё время молитвы читали да зубами щёлкали.
— А как сюда проник? Словно мышь. Двери мы заперли… — спросил Буранский.
— Как? Очень просто. Подвальное окно оставили без наблюдения. Не одобряю. Вот через окно — и в тайник. Ну а двигаюсь-то я вообще бесшумно. — Соколёнок сообщил неутешительные вести. — В Асхабаде жандармы свирепствуют. Малейшее подозрение — сразу без суда и следствия в административном порядке высылают на три года и больше.
— У нас то же самое…
— Зато в Самарканд приехал из Баку большевик Морозов. Это голова! Сразу повёл деловую борьбу.
— Где он устроился?
— Работает редактором газеты. С ним считаются, печать — великое дело! Популярность у него громадная.
Буранский в свою очередь рассказал Андрею о том, что хочет ночью понаблюдать за кабинетом жандарма.
— Нет, Буран! Этим делом займусь я, у меня счёты с жандармами. Запомнят они Соколёнка!
— Надо тебе, Соколёнок, завтра побывать у комитетчиков. Собираемся мы редко, следят, но работу ведём большую. Вот когда сюда переедет отец Василии, будем чаще встречаться. Весь подвал в пашем распоряжении, Сюда ни охранка, ни полиция не сунутся. А ты поостерегись, как бы дьявол Крысенков не дознался. Хочет устроить облаву. — Дядя Ваня похлопал Андрея по плечу.
— Помнишь, Хмель, моего опекуна жандарма?
— Калач-то… Всё ещё служит? И богу молится?
— Служит у Крысенкова. Богу ещё больше молится, но, говорит, невмоготу. Хочет заявить начальству о делах ротмистра.
— Мне один врач говорил, что Крысенков садист и морфинист, — подал реплику Сергей. — Надо бы его устранить, — добавил он тихо.
— Многие так думают, но без указания комитета нельзя, — строго сказал дядя Ваня.
— Слушайте, товарищи, как вы считаете, не пора ли проверить комитетчиков? Странно, в последнее время почти каждое решение становится известным жандармам.
Андрей говорил спокойно, но веско. Буранский поддержал Андрея.
— Что касается меня, то находящимся здесь, хотя из них только один член комитета, я доверяю больше, чем всему комитету.
