— Может, отдать ее в школу и выбросить из своей жизни? — спрашивает он. — Или попросить у Энн развод? Сначала та девчушка, Таня, а теперь собственная дочь!.. Альф, в Америке мне нужно будет проверить, все ли в порядке с головой.
Надо его подбодрить. Наливаю вина, уверяю, что все будет хорошо, что в конце концов ситуация прояснится. Если бы я еще сам верил в эту чушь! На мой взгляд, положение аховое, и все по уши в дерьме… включая меня.
Сэм треплется без остановки, и по прошествии часа мы оказываемся в той же точке, с которой и начали. Единственное, чего я достиг, это уговорил его не идти с повинной к Энн. Наконец он смотрит на часы… у него встреча. Удерживать его я не собираюсь. Выпроваживаю поскорее, обещая, что мы еще обязательно все обсудим.
Убедившись, что гость спустился по лестнице и уже не вернется, иду в спальню и заглядываю под кровать. Снагглс лежит на спине и, не желая терять время даром, забавляется сама с собой. Вытаскиваю, и она залезает на кровать и начинает вертеть задом.
— Почему бы тебе, черт возьми, не оставить всех в покое? — ору я. — Хочешь трахаться, найти кого-нибудь, кроме собственного отца.
— Потому что я дрянь… шлюха… — отвечает она. — Думала, у него большой член. У него он и вправду большой. Обязательно попробую сделать так, чтобы он еще разок меня трахнул.
— Ты действительно дрянь, я только надеюсь, что он не будет дураком и отшлепает тебя как следует! Как по-твоему, ради чего твоя мать вышла за него замуж? Чтобы ты могла с ним трахаться? Черта с два! Она сама хочет, чтобы он ее драл! Это ее право, а не твое! Она может дать ему все, что…
— Как она может дать ему все, если постоянно трахается либо с тобой, либо с кем-нибудь еще? И почему это я не могу дать собственному отцу? Он милый… И я знаю его всю жизнь! А сколько мы знакомы с тобой? Ты же почти чужой.
Чужой или не чужой, но у меня есть то, что ее интересует. Я сижу на кровати, она становится между коленями, берет игрушку и начинает… вверх-вниз… трется ягодками-сосками о мое хозяйство и, обратив на себя внимание заинтересованного лица, подтягивается… трется уже животом… ждет…
Что что-то не так, до нее доходит только тогда, когда моя рука в третий раз опускается на голую задницу. Тут она начинает брыкаться и визжать, словно ее убивают. Я же продолжаю лупцевать, да так, что ладони больно.
— Больше не будешь трахаться со своим отцом! Обещай!
Черта с два от нее добьешься обещаний. Упрямая сучка, и чем сильнее я ее шлепаю, тем упрямее становится.
