Когда мой отец, поставленный в известность о случившемся паническим сообщением моей сестры, позвонил на утро после пожара с предложением денег, я все еще была в шоке, и его «я люблю тебя» застигло меня врасплох. Я всхлипнула: «Я тоже тебя люблю». В последний раз мы виделись, когда пару лет назад умер дед. Это был наш единственный контакт за десять лет. Густая грязь дискомфорта потекла по моим конечностям: я была не в настроении для спешного примирения – именно такова была цена принятия отцовской помощи. Но помощь была мне нужна. Папа сказал, что вышлет чек.
Через несколько дней я сбежала в Моаб, городок на востоке штата.
В грузовик предстояло загрузить не так уж много вещей: коврик Therm-a-Rest, спальный мешок, газовую плитку на одну конфорку и походную кружку-френчпресс. Все новое, все купленное в последний момент. Палатку и кухонные принадлежности дала Карен.
С Элвисом на переднем сиденье я направила свой внедорожник к туристическому лагерю вдоль реки Колорадо неподалеку от Касл-Вэлли, где уже десятки раз ставила палатку. Это было укромное местечко, приютившееся позади небольшого останца с видом на излучину реки, широкую ладонь долины и ее башни и столбы из песчаника.
Приезжая туда, я соблюдала ритуал собирания света. По утрам я смотрела, как утесы над рекой пламенеют красным, как линия рассвета скатывается вниз по скалам, и пыталась запечатлеть в памяти точные оттенки, а Элвис в это время гонялся за бурундуками между кустами шалфея и хризотамнуса. Под конец дня, после долгой прогулки с собакой, лениво понежившись на солнце рядом с ручьем, текущим по ущелью Кортхаус-Уош, я возвращалась в лагерь, разворачивала стульчик на полкруга и наблюдала весь процесс в обратном порядке: тень заката ползла вверх по шпилям Фишер Тауэрс, ландшафт темнел, обретая цвет крови. Отслеживание перемен ландшафта заставляло притормозить – хочешь не хочешь. Моя внутренняя болтовня приглушалась до шепота, пульс замедлялся. Я делала пару глубоких вдохов.
К тому времени как шоссе нырнуло к долине реки Колорадо, было почти пять вечера, и свет вспыхивал, отражаясь от скал. Облегчение затопило мою грудь, когда я предвкушала, как стану устраиваться на привычном месте. Но въезд оказался перекрыт табличкой со словами «лагерь закрыт». Там, где прежде был еле заметный проселок, который, казалось, истаивал в никуда, теперь образовалась отчетливая подъездная дорога, недвусмысленно перекрытая знаком с изображенной на нем палаткой, жирно перечеркнутой красным.
