До меня, наконец, дошло, что на самом деле Элвису нужен якорь – я. Я и буду тем канатом, который станет удерживать его от постоянных уходов. Так что я пристегнула его к шестифутовому поводку, застегнутому вокруг моей талии: Элвис должен был научиться останавливаться, когда останавливалась я, и двигаться, когда начинала двигаться я. Вот таким образом мы начинали утро в доме на Уорд-стрит: я варила кофе и читала газету, а Элвис для разнообразия ходил хвостом за мной. Впоследствии я стала брать его на короткие прогулки по Уорд-стрит, время от времени останавливаясь, чтобы он научился ждать, прежде чем позволить ему побегать на свободе. Самым большим испытанием был «Мерк», где Элвис лежал у моих ног, пока я пила пиво с Карен Зи. Сюзи допускала внутрь кафе собак. Поначалу Элвис желал здороваться со всеми, вставать с пола и смотреть, чем заняты другие люди и собаки, но я держала его привязанным к себе, поставив ногу на поводок, прижав его тело к полу.
Со временем мы пришли к компромиссу. Хотя Элвис никогда стопроцентно не отзывался на команду «ко мне», зато реагировал на слово «жди», замирая как вкопанный. На тропе он по-прежнему пропадал из глаз, но научился давать круг назад, чтобы убедиться, что я еще здесь.
* * *
Имея при себе Элвиса, я стала выбирать для походов все более и более отдаленные места, выискивая уголки подальше от проселков на землях Бюро природопользования, в парке Капитол-Риф в Юте и на краю природного заповедника Маунт-Мэссив в Колорадо. Кемпинги, где собак необходимо держать на поводке, были для нас головной болью. В нашу первую вылазку я с радостью поставила палатку подальше от шума и гама других туристов – и обнаружила, что Элвис всю ночь не сомкнул глаз. Он бодрствовал, положив голову на лапы и наблюдая за всеми ночными шастаньями туда-сюда. При малейшем шуме он садился столбом – спать рядом с ним было все равно что лежать бок о бок с изготовившейся к броску гремучей змеей. Часто он сворачивался калачиком – и внезапно просыпался с низким гортанным рыком, который говорил: я знаю, что ты там, и мое рычание убедит тебя, что я самый большой и злобный. Просыпаясь рывком в уже странно тихой ночи, я не слышала ничего из-за громкого бум, бум, бум собственного сердца, а мой слух заполнял звук моего же дыхания. Подав сигнал тревоги, Элвис тут же крепко засыпал. В отличие от меня. Я провела так не одну бессонную ночь в глуши, воображая себе худшее, в то время как Элвис дремал у меня под боком, дергая лапами в своих собачьих снах, удовлетворенный проделанной работой.
