Она сидела в красной куртке на скамье рядом с Ба-адером, и они выглядели неразлучной парой заговорщиков. Фотографии, на которых они нежно склонились друг к другу, мгновенно облетели мировые СМИ и были причислены к особо почитаемым иконам «1968».
Им дали всем по три года. Три года тюрьмы — минимальный срок, предусмотренный законом за «поджог, представляющий угрозу для людей». Но это был и самый суровый приговор из когда-либо вынесенных членам непарламентской оппозиции.
Сидели они во Франкфурте. И не так плохо. Гудрун, например, посетили Даниэль Кон-Бендит или Карл-Дитрих Вольф, председатель ССНС. Между тем во время пасхальных беспорядков в Мюнхене двое демонстрантов были убиты камнями. «Нашей альтернативой господствующему насилию является контрнасилие. На этом фоне Андреас Баадер, над которым подсмеивались ещё в прошлом году, приобрёл статус радикального гуру. Он теперь подписывался слоганом собственного сочинения: Common Criminal Power Now!
Благодаря знакомству с идеологией чёрного движения Black-Power, Баадер понял, что криминальное и политическое насилие латентно друг от друга никогда не отличались и непременно должны теперь слиться. Неизвестно, читал ли Баадер «Катехизис революционера», где та же идеология была выработана Бакуниным и Нечаевым в 60-е годы XIX века. Скорее читал.
В тюрьме он, никогда не имевший времени на чтение, считавший чтение буржуазной забавой, бешено читает. В жалобе судье из тюрьмы Баадер упоминает, что книг, которые ему необходимы, не дают, а ему их надо как минимум по 20 штук за раз. Баадера перевозят из тюрьмы в тюрьму. Из Бутцбаха в Гессен, затем в Кассель.
Освобождённые
13 июня 1969 года их освободили до условного пересмотра приговора. На фотоплёнке из архива Астрид Проль запечатлена пара Гудрун — Андреас, тесно прижавшиеся друг к другу. На радостях освобождённые дали впрыснуть себе по дозе раствора опия.
Астрид Проль вспоминает: «Когда Андреас Баадер и Гудрун Энслин вышли из тюрьмы, они знали точно, чего хотели (…) они излучали великую решимость и ясность».
В 1969 году они бесспорно обладали статусом королей протестно-революционной сцены.
Вспоминают появление Баадера и его шайки на франкфуртской книжной ярмарке в октябре. От него убегали, потому что все знали, чего ему надо: денег на кампанию против исправительных домов. Во время этих набегов на ярмарку (…) Баадер любил вытащить из кожаной куртки пистолет (пугач, газовый, мелкокалиберный — кто его знает) и на манер Джанго крутить его на пальце. При этом, вслух или жестами — ставился вопрос, намерены ли господа жертвовать добровольно, или ему придётся предоставить слово своему маленькому другу».
