Когда я обитал в тюрьме Лефортово с апреля 2001-го по июль 2002-го, там была великолепная старая библиотека, а в ней такие книги, которых сейчас днём с огнём не сыщешь. Помню, что там были дневники (или воспоминания) Феликса Эдмундовича Дзержинского, издание 1937 года. Из этой книги я понял, почему большевики были такие, как сейчас говорят — «безбашенные», — так они ведь через такое прошли, что ничего уже не страшились. Дзержинский вспоминает, как сидел в Вильнюсской, если не ошибаюсь, крепости, где ночью выкликали людей на смертную казнь, повешение либо расстрелы. Заранее не объявляли, просто заходили в камеру и выкликали. Люди по-простецки жали друг другу руки, обнимались и шли на смерть во двор. Только к утру всё это стихало, и можно было поспать. Так вот, я там в каталоге нашёл одну книгу, цитирующую обильно все допросы Емельяна Ивановича. Заказываю, а библиотекарь: «Давно нет такой, мы её списали». Я огорчился было, а сокамерник, во всех других случаях препротивнейший человек, мне и говорит: «Ты через неделю, когда библиотекарь сменится, у другого библиотекаря закажи, может, и принесёт». Так, собственно, и оказалась. Я из той книги навыписывал тьму-тьмущую интересного.
В памяти кое-что удержалось. Общая канва пугачёвской истории такова. В 17 лет молодым казаком отправился Емельян на Семилетнюю войну. В той войне против прусского императора Фридриха по прозвищу Великий (в Германии его зовут Старый Фриц) участвовали и русские, и французы, и австрийцы. На стороне Пруссии выступила Великобритания.
Черчилль назвал её как-то Первой мировой. Велась она не только на европейском континенте, но и в Северной Америке, в Индии, на Филиппинах. В Семилетней войне (1756–1763) участвовали такие люди, как маркиз де Сад и вот наш казак-контрактник Емельян Пугачёв. Среди множества страниц, написанных мною, я выразил со священным трепетом возможность, что эти двое встречались на Семилетней.
Как бы там ни было, молодой казак отправился в Пруссию, где он оказался в войсках под командованием графа З. Г. Чернышёва.
Впоследствии Пугачёв, став грозным вождём черни, употреблял фамилии известной ему знати, под чьим начальством он служил. Так, одного из своих командиров Зарубина-Чику он окрестил графом Чернышёвым. А на вопрос одного из первых своих сторонников казака Пьянова: «Как же ты спасся, государь?» Пугачёв ответил, что его «спасла гвардия, взяв под караул», а капитан Маслов отпустил.
