Кунта сменил позу, вытянув ноги так, чтобы они слегка свисали с помоста, а то мышцы уже стали затекать. Собака-вуоло свернулась клубком на земле, ее гладкий коричневый мех блестел в лунном свете, но Кунта знал, что она лишь дремлет, а нос и уши ее чутко следят за всем, что происходит вокруг. Стоит ей почуять какой-то чужой запах или услышать звук, собака вскочит и с лаем бросится на павианов, которые стали совершать набеги на поля земляных орехов почти каждую ночь. Долгой ночью мало что нравилось Кунте больше, чем звуки стычки павианов с большой кошкой в кустах. Такое случалось раз десять за ночь. Особенно нравились ему жалкие визги, означавшие, что очередной павиан стал жертвой пантеры.
Но той ночью все было тихо и спокойно. Кунта сидел на краю платформы и смотрел на поля. Единственным происшествием за ночь стало появление мерцающего желтого света за высокой травой: там пастух-фулани размахивал зажженным факелом, чтобы отогнать какого-то зверя, наверное, гиену, которая слишком приблизилась к его коровам. Фулани так хорошо следили за скотом, что многим казалось: они умеют разговаривать со своими животными. Оморо говорил Кунте, что в уплату за свои труды пастух-фулани каждый день сцеживает немного крови из шеи коровы, смешивает ее с молоком и пьет. Какой странный народ, думал Кунта. Хотя они не мандинго, но тоже из Гамбии, как и он сам. А как же сильно отличаются люди – и их обычаи, – которые живут за пределами их страны.
Вернувшись с Ламином из похода за золотом, Кунта целую луну раздумывал над новым путешествием – на сей раз настоящим. Он знал, что другие юноши из его кафо собираются в путь после сбора урожая кускуса и земляных орехов. Но никто не решался идти далеко. Кунте же хотелось добраться до далекого места, называемого Мали, где, как рассказывали Оморо и его дядья, триста или четыреста дождей назад появился род Кинте. Предки Кинте были искусными кузнецами. Они покорили огонь и делали железное оружие для войны и орудия для обработки полей. Все их потомки и все люди, которые работали на них, носили имя Кинте. Часть рода перебралась в Мавританию, и там родился великий дед Кунты.
Пока никто, даже Оморо, не знал о его великом плане. Кунта в строжайшей тайне обсудил с арафангом лучший путь до Мали. Арафанг нарисовал на пыли карту и, указывая на нее пальцем, сказал, что нужно шесть дней идти по берегам Камби Болонго в направлении, куда все смотрят во время молитв Аллаху. Там будет остров Само. За ним река сужается и резко сворачивает налево, а потом начинает вилять и извиваться, как змея. Там начинается много болонгов – таких же широких, как сама река. Болотистые берега теряются в густых мангровых зарослях, высота которых порой превышает рост десяти мужчин. Учитель сказал, что на берегах реки множество обезьян, гиппопотамов, крокодилов и огромные стада павианов, до пятисот штук в каждом.
