Но на собраниях совета Кунта узнал, что порой родителям не говорили того, что потом сообщали старейшинам. Кунта видел, как одному мужчине отказали в браке, когда появился свидетель, который заявил, что в бытность свою козьим пастухом этот юноша украл у него корзину, думая, что его никто не увидит. Тогда о преступлении не сообщили из жалости – ведь виновник был всего лишь мальчиком. Если бы об этом сообщили, то по закону ему отрубили бы правую руку. Кунта видел, как молодой вор, о преступлении которого стало известно, разрыдался и признался в своей вине перед повергнутыми в ужас родителями. Девушка, на которой он хотел жениться, разразилась слезами. Вскоре после этого юноша исчез из Джуффуре, и больше о нем никто не слышал.
В течение нескольких лун Кунта присутствовал на собраниях совета, и он понял, что больше всего проблем у женатых людей – особенно у мужчин, которые имели двух, трех или четырех жен. Такие мужчины чаще всего обвиняли жен в супружеской неверности. Если обвинения мужа поддерживали другие свидетели, то обидчику приходилось нелегко. Если он был богат, старейшины могли приказать ему отдавать оскорбленному мужу свое имущество, одну вещь за другой, пока тот не скажет: «Довольно» – а такое могло произойти, когда у обидчика в хижине вообще ничего не оставалось. Когда же обидчик оказывался бедным, что случалось довольно часто, старейшины могли приказать ему какое-то время трудиться на мужа – время определялось степенью обиды. А одного мужчину, который постоянно развлекался с чужими женами, старейшины приговорили к публичной порке – оскорбленный муж должен был нанести ему тридцать девять ударов плетью по обнаженной спине на центральной площади деревни – таков был старинный мусульманский обычай «сорок за вычетом одного».
Увиденное и услышанное от оскорбленных жен и мужей на собрании совета немного охладило желание Кунты иметь семью. Мужчины заявляли, что жены их не уважают, ленятся, не хотят заниматься с ними любовью, когда приходит их очередь. А с некоторыми женщинами вообще невозможно жить. Обвиненные жены приводили свои аргументы, и их поддерживали свидетели. Но если свидетелей не находилось, то старейшины позволяли мужу вынести из хижины жены три принадлежавшие ей вещи, а затем в присутствии свидетелей трижды повторить: «Я с тобой развожусь!»
Главным же обвинением со стороны жены – если такое вы-двигалось, то на собрание старейшин приходили все женщины деревни! – было утверждение, что ее муж не мужчина, то есть он не удовлетворяет ее в постели. Тогда старейшины назначали трех зрелых людей – из семьи оскорбленной жены, из семьи мужа и из совета старейшин. В назначенное время эти трое наблюдали за мужем и женой в постели. Если двое из трех говорили, что жена права, она получала развод, а ее семья забирала коз, отданных в приданое. Но если двое считали, что муж справляется хорошо, он не только возвращал своих коз, но еще мог и побить жену и развестись с ней, если у него было такое желание.
