Застольная (историческая)
Играл оркестр веселый марш, играл веселый марш,
Когда перелетел воздушный шар через Ламанш.
Народ стоял на крышах омнибусов и кафе
И видел, как платком махали братья Монгольфье.
Ах, это шар титан,
Смутил покой Вселенной,
И плакал Ватикан,
И танцовала Вена.
А дамы из-за братьев
Устроили чепе,
И ждали их в объятьях
На мягких канапе.
На суше и на море,
На подушках и в коридоре,
На травке
и на лавке,
на прилавке
и на софе. -
Припев: Так выпьем же, так выпьем же за братьев Монгольфье,
За первых авиаторов отважных Монгольфье.
А кто не пьет, а кто не пьет, тому мы скажем: фэ!
А кто не пьет, тем скажем: фэ!
Опять играла музыка, опять бежал народ,
Мальчишки и торговки лихо вырвались вперед,
Министры, содержантки, гувернантки и рантье,
Швыряли вверх цилиндры, кружева и канотье.
А Блерио сидел,
Как маршал на параде,
А Блерио летел,
На дамочек не глядя.
А дамочки турнюры
Роскошные трясли,
А в Риме все тонзуры
От страха проросли.
И папа - Пий какой-то,
Но не пятый, и не четвертый
С добрым малым, кардиналом
Пожелал им аутодафе...
Припев:
Двадцатый век, двадцатый век, ах, как же ты хорош!
Ты спутника за спутником по космосу ведешь.
И наших космонавтов приветствует Иран,
Берлин, Калуга, Жмеринка, Нью-Йорк и Ватикан.
Все стало на места,
Но нет былой программы
И музыка не та,
И женщины не дамы.
Не знаю кто причиной,
Москва или Париж,
Но только от мужчин их
Нескоро отличишь.
Кто в шортах, кто в брюках зимних,
А кто в курортных невыразимых,
В фуражках, и в тельняшках,
А кто в подтяжках
И в галифе...
Припев:
Москва, 1963
Старушка, Божий одуванчик,
Ей в гроб пора,
Да внук младенчик, вот и нянчит,
Везет с утра.
В движеньи все под этим небом,
Не без причин, не без причин,
То надо ей в ларек за хлебом,
То в магазин, то в магазин, то в магазин.
Сидит за штопкою до ночи,
Встает - чуть свет.
Сначала завтрак зятю с дочкой,
Потом обед.
Шумит и ссорится семейка,
Орет малыш, орет малыш.
Ему подай-ка, да налей-ка!..
Ты бабка спишь, ты бабка спишь, ты бабка спишь.
Вот говорят: у нас построен
Социализм, социализм,
А сердце - старое, больное,
И ревматизм.
Так что ж осталось ей от жизни
Один лишь вред, один лишь вред.
Твердит до ночи телевизор,
Что Бога нет, что Бога нет, что Бога нет.
Давно бы надо ей собраться,
В Господень храм, в Господень храм,
