И человек подумал:
-"А меня увезет электричка,
Оттого, что летать я не властен,
Хоть мечтал улететь всегда,
Но я прожил в труде и в шуме,
И завидовал доле птичьей,
И глядел на чужое счастье,
И не свил своего гнезда."
Москва, октябрь, 1969
О чем он думает? Кого он ждет
Сверкая изумрудными глазами
Под рыжим абажуром черный кот,
Таинственный, как Будды изваянье.
Воспетый мной в торжественной строфе,
Не он ли был священным, как папирус?
Потом сгорел в огне аутодафе
И на плече у русской ведьмы вырос.
Лукавый кот, прообраз волшебства,
Упрямо сохраняющийся в цвете,
Ты прожил жизни, не меняя естества,
Хвостом махая по тысячелетьям.
И для тебя, решительно не в счет,
Ни тайны, ни разгадки мирозданья.
Ты просто кот, обычный черный кот,
С кошачьими зелеными глазами.
С монгольскими глазами.
Москва, 1958
Девушка молилась, кому сама не знала,
Но слова молитвы звучали, как стихи.
Слушали их лютики с желтыми глазами
И уши навострили слепые лопухи.
Девушка грустила, а звезды колдовали:
Малая Медведица с Медведицей большой,
Как голуби на площади мирно ворковали
И было им наверное очень хорошо.
И сказала лютикам девушка сердито:
"В чудо я поверила, а в жизни нет чудес!.."
И тут возник из сумрака некто в белом свитре,
Словно был он ангелом и сошел с небес.
И когда влюбленные поняли друг друга,
В мире продолжали твориться чудеса -
Медведица большая, пройдясь по полукругу,
Лапою погладила спящие леса.
Москва, январь, 1972
Суета тревожная,
На сердце туман.
Снова вещи сложены
В старый чемодан.
Снова пригорюнится
Добрый рыжий пес,
Побежит на улицу
Нюхать след колес.
Слезы расставания
Высушит платок.
Скажет: "до свидания"
Вслед мне городок.
Но пути дорожные
Отданы судьбе,
Никогда, возможно я
Не вернусь к тебе.
Что ж лежишь ты в комнате
Мой лохматый друг,
Обо мне и вспомнить-то
Будет недосуг.
С прежним ты хозяином
Будешь долго жить.
О друзьях нечаянных
Стоит ли тужить.
Позабудь хороший мой
Жалкие слова,
Выгорает прошлое,
Словно трын-трава.
Только ты останешься
До последних дней
Дорогой товарищ мой
В памяти моей.
Коряжма, 1958
По тротуару шла
прекраснейшая дама
А это шла домой
моя родная мама
Ни на кого из посторонних не похожая
Такая женщина, такая женщина,
что обмерли прохожие.
И останавливались, как пригвожденные,
В одно мгновенье в статуэтки превращенные,
И оставалось в их душе,
на самом донышке,
Виденье в шляпке, виденье в шляпке
горностаевой с перышком.
Прошла большая жизнь.
И я в метро, с вещами,
И на меня рычит мильтон,
стоять тут запрещая.
