Здесь он ходил, с первого этажа на второй, на третий, вплоть до шестого. То в купальне расслабится, то поест каких-нибудь фиников отборных, то ляжет с девочкой или мальчиком. Мальчиков любил, да.
В это же самое время в подвластной ему Иудее вздёрнули на кресте никому не известного смутьяна, бродячего проповедника без определённых занятий. Приговор вынесли в полном соответствии с тщательно разработанным законодательством.
Вряд ли он почувствовал что-то. Хозяин мира не может ощущать боль каждого из миллионов подданных.
Кроме того, хозяин мира носил в себе достаточно собственной, индивидуальной боли. По требованию своего предшественника, Августа, он был вынужден развестись с любимой женой Випсанией Агриппиной; далее Август приказал Тиберию жениться на своей дочери Юлии, распутной бабе. Тиберий, уже тогда чрезвычайно скрытный человек, с большими способностями к самоконтролю, исполнил волю повелителя, не моргнув глазом. Но однажды, случайно встретив Випсанию Агриппину, бросил на неё такой взгляд, что Август приказал Випсании немедленно удалиться из Рима.
Неудивительно, что Тиберий, став императором, никому не верил, и на Капри повелел отстроить не одну виллу, а двенадцать; никто не знал, где именно пребывает повелитель мира; в это время в войсках понемногу подрастал его приёмный сын, весёлый обаятельный мальчишка, которому солдаты дали прозвище в честь сапога из плетёной кожи: Калигула.
За полчаса до рассвета проснулись и немедленно закричали птицы.
Линию горизонта закрывали облака – и я расстроился: не увижу, значит, самый первый луч.
Звёзды пропадали одна за другой, как бы стесняясь: скоро появится здешний хозяин.
Тени налились синевой.
Потом оно ударило снизу всею силой, окрасило облака розовым золотом, отменило их и покатилось вверх, и закричали чайки в унисон своим сухопутным собратьям. Бледная луна поспешила за кулисы действа. Ультрамарин ослепил меня, забывшего и про жабры, и про лёгкие, и про Тиберия, дух которого, разумеется, именно в этот самый миг скользнул мимо – улучил момент, когда незваный гость отвлёкся, чтоб спрятаться в подвальной дыре, до нового заката. Днём тут шумно даже без людей: помимо коз, бегают даже зайцы. А духи не любят живой суеты.
С севера накатила новая, более плотная, цинково-серая туча, но и она только украсила процесс, смягчила золотое свечение до более мягкого серебряного, а в дыры лилось и падало драгоценное сверкание. Я прижался спиной к стене.
