Жёстко и угрюмо | страница 30



– Я не банкую, – повторил Пётр, блеснув зубом. – Говори с ним. – И показал на «Иисуса».

Тот улыбнулся ещё раз, мирно и стеснительно.

Писатель не любил барыг; молча извлёк крупную купюру, положил на край стола, сплошь заставленного стаканами и чашками. «Иисус» кивнул и вышел из комнаты.

– Это моя хата, – небрежно объявил Пётр, сдвигая с дивана тряпки и усаживаясь. – Ну, почти моя. Две комнаты из пяти. Бабка помрёт – у меня будет три комнаты. Две другие уже купил один коммерсант. Бабка помрёт – он и третью купит. У нас с сестрой останется по комнате. Деньги поделим, – я катер куплю. Летом буду туристов возить, а на зиму уезжать, где тепло. В Ростов, в Сочи.

Он помолчал и добавил:

– А бабка не умирает.

– Ничего, – сказал писатель. – Умрёт.

Вернувшийся «Иисус» деликатным движением положил на стол пластиковый пакетик.

– Гидропоника, – негромко объявил он. – Чистый продукт, сделано в Евросоюзе.

Писатель открыл, понюхал, вернул «Иисусу».

– Забей. Посмотрим, что за Евросоюз.

«Иисус» пожал плечами – движение вышло коротким, беззащитно-богемным; тоже мне, дилер, презрительно подумал писатель, но потом взглянул на психоделические акварели и решил не судить незнакомого человека. Есть сотня причин, по которым одарённый юноша вдруг опускается с уровня художника до уровня продавца наркотиков. «Не суди, – повторил себе писатель, принимая самокрутку из грязных пальцев «Иисуса». – Даже не пытайся».

Он втянул в лёгкие дым, проследив за тем, чтобы не закашляться. Отдал Петру; тот принял с готовностью.

Внезапно из-за стены раздался звон разбиваемой посуды, чего-то небольшого и крепкого, вроде сахарницы либо гранёного стакана; Пётр шёпотом выругался, вручил наполовину выкуренную папироску «Иисусу» и вышел.

– Твои? – спросил писатель, кивая на акварели.

– Её, – ответил «Иисус». – Я маслом работаю.

Послышались сдавленные крики. «Иисус» аккуратно положил остаток самокрутки на край стола и тоже ушёл на шум потасовки. Писатель стал думать, уместно ли ему будет остаться одному в комнате, или следует положить купленную дозу в карман и ретироваться, не прощаясь; либо, наоборот, правильнее дождаться возвращения «Иисуса», и скрепить сделку формальной фразой, и только потом очистить помещение? Тут же ему стало понятно, что сомнения – излишне глубокомысленные – есть результат действия марихуаны, и что саму марихуану, разумеется, следует оставить здесь же. А исчезнуть – немедленно.

Он докурил папиросу, на всякий случай устроил рюкзак на спине по всем правилам, чтобы обе лямки обнимали плечи, – и направился прочь.