Вот наконец дверь на крышу. Чуть приоткрыто. И ярко-красная, готовые работать кнопка тревоги.
Я замираю в нерешительности. Смотрю на дверь, смотрю на кнопку и снова на дверь. Почему не сработала сигнализация? Что-то сломалось?
Вот оно что. Помешала сложенная банкнота. Это из-за неё не завыла сирена, оповещая всю больницу о том, что какой-то чокнутый с кистозным фиброзом и суицидальными наклонностями выбрался на крышу.
Я качаю головой. Сумасшедший, но не дурак. Двери держит бумажник, и я протискиваюсь в щель, предварительно убедившись, что банкнота осталось на месте. Останавливаюсь и впервые, преодолев сорок восемь ступенек, вдыхаю по-настоящему.
Я оглядываю крышу, и от сердца отлегает. Он всё-таки отошел от края на безопасное расстояние и не свалился во двор. Поворачивается и с удивлением смотрят на меня. Холодный ветер покусывает лицо и шею; я затягиваю потуже красный шарф и, убедившись, что бумажник на месте, решительно направляюсь к безумцу.
- Жить надоело? - кричу я останавливаясь на безопасной, два с лишним метра, дистанции. Не знаю, как ему, но мне уж точно умирать не хочется.
Щёки и нос у него покраснели от холода, на волнистых каштановых волосах и капюшоне бордовой толстовки лежит тонкий слой снега. Может, не такой уж и придурок?
Я бы, наверное, даже убедила себя в этом, но тут он снова открывает рот.
Пожимает плечами, кивает туда, где только что стоял на краю крыши:
- У меня легкие, как тост. Так что, пока есть возможность, любуюсь видами.
Как поэтично.
И почему я только ожидала чего-то другого? Вдалеке мигает огнями ночной город. На каждом дереве, на каждой ветке сияют праздничные огни, такие яркие, каких я и не видела раньше. С наступлением темноты парк ожил, засверкал. Кое-где протянутые между деревьями гирлянды образуют волшебные дорожки, под которыми можно прогуляться, взирая восхищенно вверх.
За всу время здесь я ни разу не была на крыше. Чувствую, что начинаю замерзать, и запахиваю поплотнее куртку, обхватываю себя руками, чтобы не дрожали, и поворачиваюсь к нему:
- Какой бы ни был вид, но зачем так рисковать? Это же седьмой этаж. -В самом деле, что такое нашло на него, что он, с больными лёгкими, отправился в зимнюю ночь на крышу?
Его голубые глаза вспыхивают и мой желудок словно подпрыгивает.
- Ты когда нибудь видела Париж с крыши? Или Рим? Ты хотя бы здесь раньше бывала? По сравнению с этим весь курс лечения просто дерьмо.
- Лечение - дерьмо? - я делаю два осторожных шага. Теперь между нами полтора метра. Ближе нельзя. - Мы и живы только благодаря этому дерьму.
