— Приложьте, приложьте к себе. Сильно! Красотища, а не костюмчики!
— Очень красивые! — сказали восхищенные ребята.
— Будут ваши! А тебе, пацаняга, вдобавок еще и шляпу нацепим! Знай наших!
— Я не хочу шляпу, — сказал Левка.
— Ничего не понимаешь, чмур! — рассердился Дойнов. — Артист должен мирово выглядеть. Как реклама! Чтобы все удивлялись, копировали. А шляпа — символ артиста. На-ка, мерь!
Он снял со своей головы шляпу и передал ее Левке. Тот примерил. Она тут же съехала ему на нос.
— Идет тебе! — восхитился Дойнов. — Ты в ей просто как граф, как харуим! Глянь в трумо, глянь! А великовата — так не беда! Из газеток обруч соорудим, внутрь подкладку подложим. Ежели договорюсь насчет вас в детдоме, с завтрашнего дня афидерзей! Переедете ко мне.
— Я не хочу на воспитание. И она тоже.
— Ну и крокодил ты! Шляпу — не хочу! На воспитание — не хочу! Об этом разговору еще нету. Пока беру на испытательный срок. Месяца полтора-два поездим, ежели толк будет — там поглядим, что дальше делать. Ну как, рады?
— Ясное дело, рады.
— Еще бы не рады. Небось будет получше, чем в детдоме. Что там за жратва? Битки в дверях да гуляш по коридору. Знаю. Вы счастливчики. В рубашках родились. Вам небось все детдомовцы сейчас завидуют, верно?
— Завидуют.
— А как не завидовать? Какой макака не желает артистом стать? Красивая жизнь! Цветы! Поклонники!
— А это что такое? — спросил Левка, увидев в кофре что-то огромное, лохматое.
— Медвежья шуба, — похвастался Дойнов. — Я ее мехом вверх ношу Вот так. Глядите! Алле гардэ! Тоже символ артиста. Только так артисты одеваться и должны. Чтобы все внимание обращали, завидовали, брали пример. Шуба навыворот и шляпа. Что есть лучше?
Дойнов вытащил из кофра толстый альбом с фотографиями. С первой страницы приветливо улыбалась красивая женщина в клоунском костюме, расшитом блестками.
— Моя жена Валя — клоунесса, — с гордостью сказал Дойнов. — А вот и я сам.
Рядом с Валей стоял огромный клоун в клетчатом сюртуке до колен, узеньких полосатых брючках и больших тупоносых ботинках.
— Так вы еще и клоун? — удивились ребята.
— Да еще какой! — похвастался Дойнов. — Пат и Паташон мне в подметки не годятся! Слабаки! Бездари!
Дойнов перевернул страницу.
— Вот, глядите. Это я жонглер, это я в юности в групповом номере акробатов-прыгунов Орлеанс за нижнего, держу пирамиду из шести человек, это опять я с гирями и штангами, а это я в чемпионате. Вот, позади Поддубного, рядом со знаменитым борцом Лурихом.
