— Куда ты направляешься, драгоценная? Позволь мне сопровождать тебя!
— А если я еду на встречу со своим возлюбленным?
От одного этого вопроса у него перехватило дыхание. До Максимиана и раньше доходили рассказы о том, насколько успешно готские женщины переняли свободные нравы своих римских соперниц. Но услышать подобное из уст той, которой он был готов поклоняться и которую, ещё и сам до конца не веря в это, уже называл про себя женой, было как обжигающий удар плети. И хотя римский патриций Максимиан никогда не испытывал таких ударов, он почему-то подумал именно об этом и даже схватился рукой за мгновенно вспыхнувшие щёки. Амалаберга с насмешкой взирала на то, как он меняется в лице, и явно ждала ответа.
«Она то ли испытывает меня, то ли просто издевается надо мной, — подумал он. — Но зачем? И откуда такое злорадство?»
— Ты меня задерживаешь! — видя, что он продолжает молчать, нетерпеливо произнесла Амалаберга.
— Я... я хотел спросить... — неуверенно пробормотал он. — Ты уже знаешь о решении нашего короля?
— Знаю, мне сказал об этом отец. И что дальше?
— Как? Ты знаешь, что через два месяца я стану твоим мужем, а ведёшь себя так, словно я надоевший и назойливый поклонник? — невольно возмутился Максимиан.
— А ты надеешься, что если я стану твоей женой, то ты дождёшься другого обращения?
Нет, от этой надменности можно потерять рассудок! Ещё никогда в жизни Максимиан не сталкивался с подобным обращением и поэтому вдруг почувствовал злые уколы самолюбия.
— Да, — сказал он и на этот раз покраснел от гнева, — надеюсь и клянусь всеми святыми апостолами, что ты будешь обращаться со мной совсем по-другому!
Амалаберга презрительно усмехнулась и что-то сказала носильщикам на готском языке. Максимиан немного знал этот язык, поэтому понял, что она приказала им трогаться в путь, и снова почувствовал мгновенную слабость. Ему ужасно не хотелось расставаться с этой удивительной девушкой, хотя она и ведёт себя с ним так дерзко.
— Подожди минутку! — снова взмолился он, преграждая путь паланкину, перед которым уже открывали ворота.
— Не задерживай меня, иначе я могу пропустить первый заезд! — раздражённо сказала Амалаберга, и Максимиан мгновенно и облегчённо вздохнул.
— Так ты едешь в цирк, о божественная? Позволь же мне сопровождать тебя!
— В моём паланкине нет для тебя места... Но если ты хочешь меня сопровождать, то я позволяю тебе бежать следом! — Амалаберга ядовито улыбнулась и задёрнула занавес.
