— Как продвигается твоя «История готов»? — вежливо поинтересовался гость, щурясь на красивого юного раба, наливавшего ему вина.
— Настолько успешно, что я вскоре надеюсь представить её королю, — спокойно отвечал Кассиодор.
Киприан мгновенно метнул в его сторону слегка ироничный взгляд и тут же опустил веки, столкнувшись с холодными глазами хозяина. Оба в этот момент подумали об одном и том же. Несмотря на то что Теодорих с восьми до восемнадцати лет жил при дворе византийского императора Льва в качестве заложника, он так и не научился грамоте, а все свои эдикты подписывал с помощью золотого трафарета, обводя по нему четыре греческие буквы — TEOD. Более того, хотя он и поощрял римскую систему образования, разрешая учиться всем женщинам из своего рода Амалиев — его дочь Амаласунта, кроме латинского, знала и греческий язык, — всё это было категорически запрещено для мальчиков-готов. «Страх перед плёткой учителя приведёт к тому, что они никогда не будут способны смело смотреть на меч или копьё, — говорил Теодорих. — Сами римляне утратили всё своё могущество и мужество лишь благодаря учёности». Поэтому естественно, что поднесение неграмотному королю остготов учёного труда Кассиодора, написанного блестящим литературным языком, нельзя было рассматривать иначе, чем умелый политический трюк.
— И на какую награду ты рассчитываешь? — слегка откашлявшись, спросил королевский референдарий.
— Не на ту, о которой ты подумал, почтенный Киприан. Моей главной задачей было доказать непрерывность исторической цепи событий, а для того убедительно продемонстрировать всем сомневающимся в этом, что королевство остготов является достойным преемником великой римской славы. Эти несчастные живут мечтой о невозвратно утраченном прошлом вместо того, чтобы подобно нашему королю работать во имя будущего. Вспомни о том, как много наш повелитель сделал для сохранности памятников Вечного города. Вспомни и скажи сам: разве можно оспаривать тот очевидный факт, что в лице Теодориха мы имеем истинного поборника справедливости и законности, истинного охранителя прославленных римских традиций?
Оспаривать это было весьма опасно, а потому Киприан поспешно утвердительно кивнул головой. Впрочем, и он, и Кассиодор прекрасно знали о тех «сомневающихся», которые отказывались считать варварское королевство преемником разрушенной варварами Западной Римской империи, хотя и не слишком афишировали свою точку зрения. К таким «истинным римлянам» относились и принцепс сената Симмах, и его приёмный сын Боэций, и влиятельный сенатор Альбин, и папа Иоанн I. Но надо отдать должное и Теодориху. Когда на седьмом году своего правления он впервые побывал в Риме, то пришёл в такое восхищение от знаменитых памятников времён империи — форума Траяна, театра Марцелла, амфитеатра Тита, квиринальских коней (среди этих коней, привезённых из Александрии, по преданию находилось и изображение легендарного коня Александра Македонского — Буцефала), что приказал их тщательно оберегать. Особенно ему понравились бронзовые слоны, стоявшие по обеим сторонам Священной дороги. Первым побуждением короля остготов было желание отдать приказ о перевозке этих замечательных слонов в свою столицу Равенну. Однако по здравом размышлении Теодорих решил не возбуждать понапрасну население Рима, чтобы не склонить его на бунт; и слоны, высоко задрав свои бронзовые хоботы, так и остались стоять на прежнем месте.
