— А тебе не кажется, что два этих определения — прелестная и надменная несколько противоречат друг другу?
— Совсем нет! — горячо возразил Максимиан. — Она прелестна своей надменностью и надменна, поскольку сознает свою прелесть!
Боэций покачал головой, но не стал спорить.
— И что же дальше?
— А дальше я приказал своим рабам вернуться назад, и мои носилки, уподобившись раку, выползли задним ходом из ущелья этой злополучной улицы. Честно признать, я рассчитывал на какую-нибудь благодарность, на взгляд или улыбку, но красавица проследовала мимо меня, даже не взглянув в мою сторону!
— А она действительно красива? — снова вспомнив внешность её отца, не удержался от вопроса Боэций и был награждён укоризненным взглядом молодого поэта. — Ну, хорошо, хорошо. Что же ты сделал потом?
— Я приказал слугам следовать за её носилками и таким образом проводил её до самого дома.
«Когда-то принадлежавшего несчастному Секстилию, но приглянувшегося Тригвилле, — отметил про себя Боэций. — Знал бы Максимиан, какое злодейство было совершено отцом его возлюбленной! И не оно одно!»
— Благодаря этому я выяснил, чья она дочь, и уже на следующий день послал туда раба со своей элегией.
— И что?
— Мой раб едва ноги домой донёс, так жестоко он был избит! А поперёк моей элегии было накарябано гнусное и непристойное ругательство.
— Надеюсь, что вслед за рабом ты не отправился туда сам?
— Напротив, я был так возмущён, что тут же приказал доставить себя в этот дом!
— Как неосторожно с твоей стороны!..
— Я это и сам понял, когда меня не пустили дальше перестиля[5]. Более того, слуги Тригвиллы едва не спустили собак, когда я стал настаивать на том, что хочу повидаться с хозяином дома. Но больше всего меня потрясло другое... — и Максимиан судорожно сглотнул. — Я видел, как Амалаберга наблюдала за мной из криптопортика[6], но не сделала ни малейшей попытки подойти и вмешаться, хотя я знаками показывал ей, что пришёл сюда ради неё.
— И даже после этого ты не проклял её надменность и не отказался от своей готской красавицы?
— Именно после этого я понял, что полюбил впервые в жизни, и теперь не отступлюсь от неё, чего бы мне это ни стоило! Я хочу узнать её поближе, хочу поговорить с ней, хочу ввести её в свой дом как жену!
— Безумец! Впрочем, как и все поэты... способные влюбиться с одного взгляда, даже не ведая о том, насколько глупа или умна окажется избранница.
— Лучше помоги мне, а не осуждай!
— Безумец вдвойне, ибо если именно я заговорю с Тригвиллой о его дочери, то этим не помогу тебе, а только наврежу. — Боэций устало потёр рукой свой выпуклый лоб.
