— Я хорошего пса на улице сыскал, прикормил, к себе приучил, но в доме он жить, видно, так и не сможет — дикий норов. С ним уж не совладать!
Зевак отгоняли подальше. Атмосфера приготовлений походила на действо загадочное, неопределённое, не ясно, что обещающее и что в себе таящее.
Сарос со Стемидом, выйдя на мост и вызвав советчиков, обсуждали состав своих переговорщиков. Готское воинство недовольно толпилось в поле. Слышались призывы погулять по улицам открывшегося города. Гвардейцы рычали, возмущались, заставляли ждать, в который раз неслись за указаниями к Роальду, что-то громко доказывавшему Саросу и другим.
Во всём парадном облачении лучшие мужи русского боярства и купечества вошли в шатёр. Там главные места уже заняли Сарос с друзьями и Вертфаст со Спором.
Спор сидел молча. Его пояс украшали несколько кинжалов, густо отделанных самоцветами. Карл тихо беседовал с Вертфастом. Стемид докладывал Саросу, что прошёлся везде, но зазноба друга как сквозь землю провалилась! Роальд по решению всех отбыл в войско — так, на всякий непредвиденный случай.
Со стороны города расселись в шатре и те, кто внешностью и одеянием своим сильно отличались от местных. Коллегия городских архонтов, как и готы, также выглядела на фоне смуглолицых людей довольно-таки бледно. «Что между ними и руссами общего?» — подумал Сарос. Поняв немой вопрос конунга, Карл на ухо ему стал разъяснять ситуацию:
— Вот эти копчёные орлы — заморские гости: торгуют, живут, дела тут решают... Наш приход им сильно не по душе, тем более что корабли их сожжены. Вертфаст боится, что уйдут в другое место, — городу это верная смерть.
— Все мы, великие люди этой земли, — с места мягким голосом начал Спор, — принимаем наших гостей, — Спор напряжённо крякнул, оглядывая лица, — и не можем не радоваться такому событию.
Карл тихо выдавал перевод для своих. Готы были покорены по-кошачьи ласковым обхождением и вкрадчивыми интонациями оратора, но Сарос вдруг заметил, как в него разом вперилось множество чёрных, непроницаемых, не то оценивающих, не то угрожающих глаз. На миг конунг перестал воспринимать перевод — в глубине души человек очень воинственный и любящий уважение, он взъярился от такой наглости незнакомцев. Зло глянул на молодого брюнета с глубокими ямами над красивыми скулами. И остальные купцы, напротив сидевшие, смотрели на него так же дерзко.
Не в силах переносить такую обстановку, Сарос поставил огромные, ободранные кулаки на колени и спросил:
