— Присмотритесь, — говорил командарм, — к организации боевой и политической подготовки в 480-м стрелковом полку 152-й стрелковой дивизии, которой командует полковник Чернышев. В этом полку уже успели оборудовать стрельбище, тактический городок. А ведь условия в нем такие же, как и в других новых частях, ничуть не лучше. Значит, очень и очень многое зависит от нас самих, от инициативы командного и политического состава, его настойчивости…
После совещания во всех частях прошли партийные и комсомольские собрания. На них по рекомендации члена Военного совета 16-й армии в обязательном порядке выступали командиры и их заместители по политчасти. Разумеется, не остались в стороне и мы, работники отдела политической пропаганды, — разъехались по всем нашим соединениям. Сам я побывал в 109-й мотострелковой дивизии, где вскрылись весьма существенные упущения. Главное внимание здесь сосредоточили на строительстве землянок, ослабив при этом боевую учебу личного состава. Недостаточно активно велась партийно-политическая работа. Поинтересовался я у красноармейцев: регулярно ли газеты читают? Оказалось, уже несколько дней в руках не держали.
— Как могло случиться такое? — спросил я командира дивизии полковника Н. П. Краснорецкого.
— Увлеклись бытом. Перестарались, — последовал чистосердечный ответ. — Постараемся исправить недостатки в кратчайший срок. Отдадим учебе все силы!
— Все? Тоже не годится, получится перекос в другую сторону. Нет, вы сделайте так, чтобы и боевая подготовка, и партполитработа не были в загоне, и о быте помнили. У вас ведь и тут пока не все в порядке. Верно, землянки строите добротные, теплые и уютные, но в столовой ветер гуляет, с потолка песок сыплется, бани же вообще пет.
— Виноваты, товарищ бригадный комиссар. Учтем все замечания…
Теперь мне приятно вспомнить: слово свое Краснорецкий сдержал. Боевая и политическая подготовка в дивизии пошла полным ходом.
Била ключом жизнь и в других соединениях. Словом, наша 16-я крепла, мужала и к весне 1941 года представляла собой уже довольно внушительную силу.
— Еще, Константин Леонтьевич, с годик, — говорил Лобачев, — и будем готовы встретить любого противника, если он вздумает напасть на Советский Союз. Народ-то у нас какой!
— Да, Алексей Андреевич, народ подобрался в армии что надо, отличный народ!..
Разговор этот мы вели, возвращаясь домой с парада в честь Первомая. А три недели спустя, точнее, 25 мая генерал-лейтенант Лукин, собрав командный и политический состав, сообщил о полученном через округ распоряжении из Москвы перебросить армию из Забайкалья на запад.
