.
Авантюристические расчеты гитлеровцев на скорую победу провалились, ибо строились они на ложной основе. Фашистов подвели необоснованные данные и выводы их разведывательных органов о слабости Красной Армии, о снижении морального духа ее личного состава в результата успехов вермахта на советско-германском фронте, массированных действий немецких танков и авиации, подавивших якобы волю советских войск к сопротивлению. Сражение приобрело исключительно ожесточенный, кровопролитный характер. Под Смоленском какая-нибудь деревушка в десяток дворов переходила из рук в руки по нескольку раз в день. Гудериан вынужден был бросать в бой одно за другим все новые соединения или снимать их с одного направления и кидать на другое. Вот очередь дошла до 13-й моторизованной, а вслед за этим и дивизии СС «Рейх». Однако и после этого сопротивление войск Красной Армии, оборонявших Смоленск, сломить врагу не удалось. Ни его танки, ни авиация, господствовавшая в воздухе, не смогли преодолеть стойкости и воли советских воинов. Да, наши соединения несли серьезные потери, но и противник истекал кровью.
10 июля я принимал на станции Смоленск-II прибывшие из Иркутска эшелоны 46-й стрелковой дивизии генерал-майора А. А. Филатова. Близился уже вечер, когда над эшелонами появилось около шестидесяти немецких бомбардировщиков. Правду сказать, тревожно стало: не избежать нам жестоких потерь. Да и не мудрено — кругом все грохотало, земля вставала дыбом от взрывов. К счастью, новички не растерялись. Быстро рассредоточившись, они воспользовались всем, что могло служить хотя бы мало-мальским укрытием.
В подобранных позже немецких листовках гитлеровцы хвастались: их авиацией-де уничтожена в эшелонах дивизия русских, прибывшая в Смоленск. Ну это в духе геббельсовской пропаганды — выдавать желаемое за действительность. А действительность такова: в итоге массированного налета было ранено четыре бойца да убита одна лошадь. Сейчас поверить в это трудно, но факт остается фактом: отделались мы минимальными потерями. Что ж, элемент везения на фронте всегда присутствовал. Только должен сразу же сказать: везло обычно смелым и умелым.
— Как, товарищи, — проследив взглядом за скрывшимися вдали «юнкерсами», спрашивал я красноармейцев, — страшно было?
Одни из них, плотный, коренастый, с задубленным ветром лицом, помялся и ответил смущенно:
— Оно, как сказать, товарищ бригадный комиссар, грому, однако, много было…
— Охотник, что ли?
