Рославлев, или Русские в 1812 году | страница 4
Разумеется, при этом были попытки, и не одна, определять значение литературных произведений степенью их полезности. Так, Ф. В. Булгарин (сам автор нескольких романов) не уставал, несмотря на насмешки, подчеркивать назидательные цели своих книг, «основная идея» которых, с его точки зрения, определяется тем, «что вы хотели доказать своим сочинением, какая цель его, какие правила политические, философские или нравственные хотели изложить в форме романа»[11].
Впрочем, русского романа, который бы мог конкурировать у читателей с европейским, в начале XIX века еще не было. Появился он в конце 1820-х годов, и сразу же определилось особенное его направление — историческое. «Историческую эпоху в вымышленном повествовании» воссоздают А. С. Пушкин («Арап Петра Великого», «Капитанская дочка»), И. И. Лажечников («Последний Новик», «Ледяной дом»), Ф. В. Булгарин («Димитрий Самозванец», «Петр Выжигин»), Н. А. Полевой («Клятва при гробе господнем»), Н. В. Гоголь («Гетман», «Тарас Бульба»).
Историко-реальный фон повествования в исторических романах конца 1820-х годов, в отличие от произведений, созданных до этого времени, выдвинут на одно из главных мест. Старинный быт предков интересует романистов теперь «сам по себе», как своеобразная археологическая ценность. Минувшие лета — это чужое, неведомое для современников писателя время, и узнать его своеобычность, увидеть его неповторимые этнографические особенности, одновременно сопоставляя со своим временем, — непременная задача авторов отечественных романов.
Примечательно, что интерес к чужому времени проявился в России именно в первую треть XIX века, вслед за интересом к образу жизни других народов, к чужому пространству. И так же, как осмыслению чужого пространства служил жанр путешествия (начиная с «Писем русского путешественника» Н. М. Карамзина, появившихся в 1790-х годах, до «Хроники русского» А. И. Тургенева, печатавшейся в русских журналах между 1827–1845 годами), потребовался жанр «путешествия в чужое время», роль которого в области литературы стал играть исторический роман.
Сопоставление века минувшего с веком нынешним помогало увидеть корни современного образа жизни, открывать в нем «те же самые стихии, те же страсти, те же предрассудки и заблуждения, которые под другими именами, в других формах волновали прошедшее»