— Ясно. Но воспринимается это все равно, как каторга какая-то.
— Мы не держим рабов. У нас все равные. Никто не говорит, что ты должна сидеть дома и только детей рожать. Получишь профессию и будешь работать наравне со всеми. Приносить пользу клану. И женщины у нас могут достичь довольно высокого положения в обществе. Все зависит от личных талантов и ума. Никто не говорит, что вся дальнейшая жизнь будет рядом с котелками и сковородами. У нас много талантливых ювелиров и вышивальщиц, гравировщиц. Да в любой профессии можно себя найти. Например, я знаю, что у кузнецов есть одна женщина, которая такие работы делает, что залюбуешься. Единственное, что к нам вас не возьмут. В охрану. Слишком дорогое удовольствие подвергать опасности ту, которая может потом родить тебе сыновей.
— Но главное получается рождение детей, — заметила я.
— Нет. Не в каждой семье рождаются дети. Тут же много от чего зависит. И от прошлой жизни женщины. И от ее мужа. Это лекари хорошо объясняют почему получается, а почему порой нет. Да и к рождению детей надо подходить осознано. Не в первый год совместной жизни, а спустя какое-то время, когда оба к этому будут готовы. Тогда и бури в семье улягутся. И семья прочной будет.
— Вы не торопитесь.
— А куда торопиться? Жизнь — штука длинная. Интересная. Все успеть можно, если правильно распределить время.
— Согласна. Главное распределить время, — пряча зевок, ответила я. — Слушай, а от вашего успокоительного зелья сняться красочные сны?
— Кому как, — пожал плечами Терн. — Что-то сниться?
— То снег, то пурга. А один раз солнце и луг. Мне кто-то снится, да я не могу понять кто. Не вижу лица. Чем ближе мы к горам подъезжаем, то сны с каждой ночью все ярче. Но кто меня за руку держит, понять не могу.
— Поймешь со временем, — улыбнулся Терн. — И не переживай. Ты приживешься у нас.
И опять сон. Уже даже не важно, где я спала и кто лежал рядом. Горы и лабиринты. Свет от ламп, который разгонял мрак и тепло чьего-то присутствия, которое успокаивало.
Горы показались на пятый день пути. Местность вокруг стремительно менялось. Деревьев становилось все меньше, а ветра все больше. Мы кутались в одеяла и уже не было даже мысли о том, чтоб разговаривать. Горы приближались стремительно. Дурганы словно почувствовали, что скоро окажутся дома и побежали быстрее, чем обычно. От этого сани то и дело подскакивали на дороге, которая была довольно холмистой. В последний раз мы переночевали почти у подножья на постоялом дворе. А дальше дорога начала подниматься и довольно круто.
