– О да, всесильный предводитель ты наш: ни добавить, ни прибавить. Вылитая я.
– Не называй меня «всесильным предводителем». У меланхоликов хорошо развито чувство юмора, и я понимаю, что сейчас ты пошутила надо мной.
Но она словно уже не слышала его. За семнадцать лет жизни девушке никогда не доводилось вести столь захватывающе интересных бесед. Кто же он, этот Межамир?
– А ты сам, Межамир, кто по темпераменту? – спросила Илди-куо. – Ну, к кому бы отнес тебя Гиппократ?
– Думаю, сангвиник, – признался ант. – Я спокойный, благожелательный и быстро реагирую на происходящее.
– А откуда ты родом?
– Из этой степи, через которую мы только что прошли. Но давай обо мне в другой раз. А сейчас объеду весь караван, мне так положено, пока мы не добрались до места.
– Да, в другой раз, – тонким эхом отозвалась прекрасная эрзянка. – В другой раз…
Межамир тронул поводья и стиснул коленями конские бока.
Когда спустя сутки лесостепь сменилась глухим лесом, во главе орды поехал в качестве проводника Ведяпа, который десять лет назад преодолел этот путь в прямом, обратном направлении. Супруга Черава управляла теперь в хвосте колонны повозкой с раненым Автаем. В стойбище гуннов близ Сарматских гор Черава забеременела, чего ей так и не удалось за три года брака в Атяшево, бывшей Долине Ручьев.
«Только ради этого и стоило совершить путешествие в Паннонию, – улыбалась сама себе молодая женщина. – Рожу ребенка, и противная теща Вергава перестанет коситься. – Завтра же Ведяпе расскажу, что у нас будет малыш…»
Встречавшиеся реки больше не были такими широкими, как в степи, и на их берегах стояли мокшанские деревни. В каждой деревне от каравана стали отделяться повозки и всадники – люди с трепетом узнавали родные места и покидали походную колонну. Прощались с появившимися в переходе друзьями и соседями по каравану небрежно, вскользь: «Теперь будем ездить друг к другу в гости». Были, впрочем, и те, кто расставались гораздо определеннее: сложившиеся в походе молодые пары договаривались о засылке сватов и целовались на глазах у всех безо всякого стеснения.
«Неужели мне предстоит на всю жизнь связать себя с эрзей – народом чужим нам, антам? – спрашивал себя в который раз Межамир. – А какая разница? Лишь бы люди были хорошие!»
К счастью, в V веке не было еще никакого национализма, поэтому на высоких постах в разных империях сплошь и рядом оказывались инородцы, «варвары». Геноцидом и не пахло: воевали за власть и земли, за скот и сокровища, но не было войн ради прицельного истребления отдельных народов. Вообразите, читатель, что в наше время президентом Франции стал немец. Куда проще представить себе жизнь на Марсе! А Королевство германца Одоакра в Италии в принципе никого не удивило подобно многочисленным императорам-варварам как на Западе, так и на Востоке Римской империи.
