Судя по огромной золотой цепи на шее, горбоносый бородач и правда был командиром приезжих. По римскому обычаю Межамир широким жестом протянул распахнутую ладонь, и гостю ничего не оставалось, как пожать ее.
– Отведайте нашего угощения, Руваш. Что привело вас в Атяшево?
– Благодарю за угощение, но у нас совсем нет времени, – сказал гость. – Мы, аланы, формируем сейчас союз с вами, эрзянами. К нам примкнули уже десять мокшанских деревень, сейчас ты сможешь поговорить с их представителями… Эй, Паруш, Куляс, спешивайтесь.
Оба, Паруш да Куляс, были в мокшанских тулупах-чапанах. Межамир поздоровался с ними за руку и сразу понял, что этот римский обычай им еще неизвестен. В свою очередь, Паруш с Кулясом удивленно разглядывали выбритого молодого старейшину.
– Присоединяйтесь, к нам, атяшевцы, – призвал Паруш. – Время неспокойное, лучше быть вместе, чем порознь. Аланы – большая сила.
– И чем же вы собираетесь в союзе с ними заниматься? – усмехнулся ант. – Пойдете на Византию?
– Нет, у нас чисто оборонительный союз, – объяснил Куляс. – Будем разводить поросят, ягнят, козлят, обрабатывать землю. В лесах станем добывать мед и дичь, наладим торговлю мехами – выгодное дело!
– Так зачем же нужен союз? – пожал плечами Межамир. – Все, что ты перечислил, мы в Атяшеве делаем сами, без помощи аланов.
А Паруш гнул свое:
– Но эрзяне в одиночку слишком слабы и не могут противостоять грабителям с большой дороги, особенно гуннам, чьи шайки расплодились после ухода из Византии.
Тут Межамир решил, что час пробил, и поднес к губам обычную пастушью дудочку:
– Сейчас я покажу вам шайку гуннов.
Он подал условный сигнал, и тут же послышался стук копыт. Через несколько минут приезжих обступили всадники в полном гуннском боевом облачении на приплясывающих, лопающихся от избытка энергии лошадях. От неожиданности Руваш полез в седло: с этими людьми никакого дела иметь отнюдь не хотелось. Прочие аланы вжались в седла, готовые в любой миг дать деру. Куляс с Парушем также сидели уже верхом, глазами поедая настоящих гуннов, о чьих подвигах слышали с пеленок.
– Ну что ж, насильно мил не будешь, – развел руками полномочный аланский посол Руваш, думая только о том, как бы скорее унести ноги из Атяшева. – Жаль, но придется обойтись без вас, храбрых воинов. Прощай, брат…
«С серьезным неприятелем действуй тонко и дипломатично: сразу направляй к нему тяжеловооруженную кавалерию», – невольно всплыло в голове одно из излюбленных наставлений Аттилы.
