После мытья приятной неожиданностью стал массаж. Лиретта вознамерилась одеться, но упертая Этель уговорила ее лечь на стол и натерла пахучими маслами. Лири казалось, что она заново родилась. Кожа была нежной, словно у младенца. Этель оказалась той еще колдуньей, не иначе. В церкви их внешность стояла не на последнем месте, но до таких результатов там как до луны.
— Вы прекрасно выглядите, миледи.
— Спасибо, Этель. Все благодаря твоим стараниям.
Камеристка зарделась, но тут же попыталась откреститься от комплимента.
— Ваша красота от милости Триединых, миледи. Пойдемте, я помогу вам одеться.
Лиретте стало неловко. Ее платья вряд ли походили на то, к чему привыкла Этель. Простые и незамысловатые, они спокойно надевались в одиночку.
— Не стоит, я справлюсь сама.
— Вы уверены, миледи?
— Да. Ступай, — махнула рукой Лиретта, кутаясь в махровый халат.
За такой можно и душу продать. Мягкий, нежный, в нем тонешь и нежишься. А еще он неимоверно теплый.
Поправив полотенце на волосах, Лиретта вышла в будуар, дождалась, пока Этель закончит с уборкой и уйдет по своим делам, и замерла перед зеркалом, нервно покусывая губы. После мытья хотелось забраться в постель и уснуть, но она не могла себе этого позволить.
Червячок сомнения грыз ее сердце. Сбросив халат на пол, Лири подошла к зеркалу и придирчиво себя осмотрела.
— Похоже, госпожа Макфор, у вас появилась соперница, — прошипела Лиретта, вглядываясь в собственное отражение. — А это значит, что нужно встать на одну чашу весов, а ее поставить на вторую. И, если сравнение будет не в вашу пользу, постараться исправить ситуацию.
Лиретта нахмурилась, попытавшись вспомнить незнакомку. Первое, что бросалось в глаза, разница в цвете волос. Лири покрутила в пальцах каштановые пряди, невольно представляя на их месте светлые кудри блондинки. Нет, определенно, если ее осветлить, то она превратится в серую церковную мышь, невзрачную и неинтересную. Так что по одному очку обеим.
Сравнить глаза не получилось, Лири помнила, что они были светлыми, а у нее карими, но остальное ускользало. Носик у обеих аккуратный, губы пухлые, разве что у соперницы чуть бледнее.
А дальше пришлось действовать наугад. За кучей рюшей и пышными юбками сложно увидеть реальную фигуру блондинки.
— Да чтоб тебя, любую в корсет затяни, талия появится, — зашипела Лиретта, недовольно щупая себя за бока. — Это я что, толстая?! Да ни в жизни!
И все же Лири понимала, что по стройности уступает незнакомке. Да и по манерам, наверняка, тоже. И эти ее изящные ручки в тонких кружевных перчатках с поблескивающим из-под кружева маникюром.
