Опер из Москвы не входил в его планы. Черт! Более того, он мог все испортить.
21 августа 2000 года
22.27.
Борис знал, где сегодня его сын планировал провести ночь. Он сам показал это место парнишке пару лет назад. Он видел, что Антон взял рюкзак, одеяло, спички и набрал еды. А потом спрятал все это добро в своей комнате.
Идти было недалеко. Сначала пару миль вниз по ручью, что тек через парк Салтыковки, а затем в сторону с полмили. Это была заброшенная лесопилка. Железо все было давно снято, Только и осталось, что полуразрушенный деревянный сарай и пара старых остовов циркулярных пил.
Владельцы коров с окраины Салтыковки косили там иногда сено.
Борис был на месте еще засветло. Он забрался на чердак, подложив под бока сено. Он знал, что лежать в засаде придется долго. Пистолет он положил рядом с собой. А еще у него за пазухой был большой серебряный обруч. Он и сам не знал, зачем растряс шкатулку своей матери, он помнил, что вроде как была там такая вещица. Обруч был в диаметре довольно тонок, хотя серебра на массивную вещь ушло немало. Борис достал обруч и начал потихоньку полировать серебро концом рубашки, коротая время. Отзываясь на прикосновения человека, металл мягко заблистал в его руках. Просто касаться его было приятно.
21 августа 2000 года
23.08.
— Антон, иди скорее ко мне, — шептала Галя.
— Сейчас… — Юноша зажег две свечи и аккуратно установил их на земляном полу. Так, что бы они не смогли помешать им.
Галя сидела на одеяле, заботливо расстеленном им. Она была в одной рубашке. Обнаженная белая кожа сияла при мерцающем свете свечей.
— Галчонок! — он кинулся к ней, лихорадочно целуя ее шею, плечи, осторожно приближаясь к губам…
…Алексей почти со стоном отшатнулся от окна. Вернее от узкого прямоугольного отверстия в бревенчатой стене, напоминавшей бойницу. Внутри все сжалось, как от хорошего удара под дых. Он не хотел и не мог смотреть на это.
Он хотел быть на месте этого парнишки!
Внезапно его ноздрей коснулся уже знакомый аромат Гали. Такой же терпкий и нежный одновременно. Только более крепкий… Алексей вновь приник к окну. Увиденное заставило его прикусить губу. Он вздохнул, отворачиваясь снова. И тут же получил крепкий удар по голове. Возможно, именно то, что он начал отворачиваться от этой бойницы, спасло его от серьезной травмы. Удар пришелся вскользь, но рассек кожу, чуть выше правого виска. Он вскинул руки, пытаясь защитить голову, ожидая нового удара. Но его не последовало. Перед глазами Алексея лишь мелькнуло чье-то голое тело, звук вокруг пропал. Стараясь не упасть, он приник к стене сарая, а секунду спустя тихо опустился на колени…
