– К твоему сожалению, я магистр искусствоведенья.
Витторио сделал бровки домиком, закатил глаза и понадеялся, что где-то выше зажжётся нимб.
Скоблидюк взяла у него из рук диплом. Он спокойно отдал – она же только хочет посмотреть поближе, правда?
– Дырки затыкать твоим дипломом, – вздохнула Дана, вешая стеклянную рамку на опустевшее место между картин.
– Э! – запротестовал хозяин дома и тут же получил по рукам.
Послышался смешок. Скоблидюк тоже ухмыльнулась, но тут же резко выдвинула нижнюю челюсть и заговорила чётко, быстро:
– Я готова спорить на любую сумму, что ты не вспомнишь, какую картину у тебя украли. Если бы вор сейчас держал её в руках, ты и тогда бы не смог ничего сказать с уверенностью. Одна из нас сегодня повесит её в своей столовой, а завтра позовёт тебя в гости, ты будешь весь вечер приглядываться, может, что-то заподозришь, но не узнаешь свою собственность.
Марина Жарченко невольно кивнула, поймала себя на этом и сморщилась.
– А ты попробуй, повесь, ворюга, – ответил Витенька.
– Пусть повесит тот, кто украл, – обвела взглядом присутствующих Дана.
– Двое ушли уже, – с безнадёгой в голосе произнесла Арина. – И картину утащили.
– Необязательно, – возразила Скоблидюк. – Может быть, у грабителя был сообщник на соседнем балконе. Неет, под подозрением каждая из нас! И каждая должна пригласить Витюшу посмотреть картинки…
– Только меня не надо приплетать! – вскричала Жарченко. – Я второй раз в жизни вижу этого молодого человека. В первый раз он меня облапошил, сейчас его облапошили, что дальше? Официальную повестку присылайте и с ордером приходите, а в игры играть со мной не получится!
Студнеобразно дрожа и чертыхаясь, Марина вышла из кабинета.
– Передайте условия пари тем двоим, – продолжала Скоблидюк ровным тоном. – Как её зовут, галеристку из Европы? Вторую-то, с собачкой, я знаю, это Лина Додошина…
– А вот и она! – донёсся из угла искажённый до неузнаваемости голос.
– Труп Додошиной? – прокатился шепоток.
Все обернулись.
Сквозь треугольное отверстие внизу книжной полки робко, но заинтересованно просунулась тонкая мордочка левретки. Заметив всеобщий интерес, она тотчас спряталась обратно.
Витторио пообещал обеспокоенным гостьям, что приедет лучший в мире ловец животных за шкафами (его натренированная на котах мать) и достанет улику в лучшем виде.
– Улику! – фыркнула Холмская. – Раньше на месте преступления оставляли серебряные портсигары с монограммой, а теперь, думаешь, животными разбрасываются? Она могла сама сюда забежать.
