Навстречу её ласковой руке левретка снова высунулась, лизнула палец и исчезла, как кукушка в часах.
– Это же Олли – или на ручках сидит, или среди мебели прячется. Не поверю, что она додумалась исследовать комнаты без хозяйки.
Холмская смачно чихнула.
– Во, видишь, ты сама подсознательно согласна!
– А я не согласна, – вернула себе бразды правления Скоблидюк. – Под подозрением все, и ты, Витечка, проверишь каждую.
– Начать можно с тебя, – припугнула её Маша.
– Буду рада. И обещаю, что повешу на самое видное место картину, если это я её похитила. Так будет честно.
– Как сочетаются честность и воровство? – последовал Машин вопрос.
– Честные люди иногда воруют, – ответил вместо Скоблидюк Витёк. – Например, клептоманы.
– Или та женщина, которую ты опередил на аукционе, – добавила Арина. – Она вообще в суде работает, но тем не менее, думает, что было бы справедливо картину у тебя отобрать.
Весёлая компания увлеклась сочинением причин для кражи произведения искусства, и сгустившаяся было атмосфера распогодилась. Все сошлись во мнении, что украли Похитонова не ради денег. Присутствующие относили себя к богатой верхушке общества, потому хотелось верить – преступление вовсе не преступление, а некое озорство, возможно, даже квест.
*
Прощаясь, Витторио посмотрел на Веру с каким-то нерасшифровываемым выражением и произнёс глубоким голосом:
– Я очень хочу тебя попросить…
– Согласна.
– Ещё не знаешь сути…
– Заранее на всё согласна.
Он взял её руки в свои, заглянул на дно глаз, вздохнул.
– Я боюсь, что найду картину в испорченном виде. Свежие повреждения сможешь определить? Сходишь со мной?
– Хоть на край света.
Она выпорхнула.
Он запер замок. Опустил голову. Покачался с носков на пятки. Задумался. Надо было Масю вызвать привести дом в порядок. Замотался, забыл. Одну мелочь упустишь, и всё покатится к чертям. Нет Маси. Есть Маша. Осталась под предлогом помощи («Я многодетная мать, я умею!»), а сама щупает мышцы спины оценивающим поглаживанием мясника.
– Противная какая. Чем расстроила?
– Я не расстроился совсем.
Витторио достал на время убранные куртки, чтобы развесить по освободившимся вешалкам.
– Вижу, – хмыкнула Машка. – Лицо выдаёт с потрохами.
– Да просто я вспомнил наши годы совместной учёбы. Холмская тогда тоже прилипалой была, страшной занудой. Как-то раз я совсем потерял терпение, хотел ударить, но сдержался и вместо этого ляпнул: «Щас покажу тебе Флоренцию!», так она привязалась к словам, растрезвонила всем вокруг, якобы я её повезу в Италию за свой счёт, несколько месяцев спустя ещё спрашивала, когда собирать чемоданы. Абсолютно сумасшедшая девка. А поначалу казалось – забавный человечек с маленькими странностями. Любопытство играло. Кто же знал?!
