«Скоро ли мы двинемся впередъ?» была первая фраза, съ которой меня встрѣтилъ ротный командиръ, капитанъ Головковъ, послѣ обоюдныхъ рекомендацій. Я сообщилъ ему о предположеніи командующаго войсками, расчитывавшаго, что, при благопріятныхъ обстоятельствахъ, находящихся въ связи съ организаціей верблюжьяго транспорта, выступленіе «отряда вторженія» можетъ быть въ первыхъ числахъ ноября [8]).
«Дай то Богъ, лишть бы что нибудь не помѣшало», обрадовался Головковъ.
«Тосчища такая смертная, что, право, хоть пулю въ лобъ. Вѣдь ни одна текинская собака не покажется вблизи поста», — проговорилъ съ отчаяніемъ онъ. Я предложилъ хандрившему капитану нѣсколько книжекъ ежемѣсячнаго журнала и пачку газетъ за прошлый мѣсяцъ, забранныхъ мною изъ склада Краснаго Бреста, который любезно снабжала одна изъ редакцій петербургской газеты.
Капитанъ очень обрадовался печатному слову, котораго онъ уже давно не видалъ и повелъ меня показать одну изъ кибитокъ, въ которой былъ устроенъ больничный пріемный покой, называвшійся медицинскимъ околодномъ. Такого рода медицинскіе околодки, помимо лазаретовъ и госпиталей, обязаны были имѣть, какъ всѣ посты, такъ и вообще всѣ части войскъ. Завѣдывались они фельдшерами и служили для оказанія первой помощи заболѣвшимъ или раненымъ, вслучаѣ нападенія или какихъ нибудь неожиданыхъ стычекъ съ непріятелемъ.
Тщательный порядокъ на постовой стоянкѣ указывалъ на большой педантизмъ въ ротномъ, чѣмъ дѣйствительно и отличался Головковъ, сравнительно съ другими комендантами постовъ. Строгій въ отношеніи дисциплины, Головковъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, выказывалъ большую заботливость къ солдатамъ, не обременяя ихъ тяжелой работой и улучшая, насколько возможно, качество ротнаго котла. Послѣдній не могъ отличаться пріятнымъ вкусомъ, благодаря отсутствію свѣжей зелени, замѣняемой консервами; но мяса было достаточно. Больныхъ на посту хотя н не было, но общій видъ солдатъ носилъ отпечатокъ какой-то тоскливости и утомленія, чему, конечно, много способствовала безжизненная природа необозримыхъ степей и отсутствіе опредѣленныхъ занятій.
Устроивъ на посту ночлежно-питательный пунктъ для проходящихъ транспортовъ съ больными, я поспѣшилъ дальше къ слѣдующему посту Яглы-Олумъ, отстоявшему отъ перваго на 42 версты. Былъ уже полдень. Прибыть на другой постъ мы могли только наслѣдующій день, такъ что привалъ на ночлегъ приходилось устраивать по пути — на верблюжьей стоянкѣ, называемой Засохшимъ озеромъ (тамъ прежде было соленое озеро). Послѣ короткихъ сборовъ, въ первомъ часу дня мы двинулись дальше такою-же скучной и однообразной дорогой, какъ и съ Чигишляра на Караджибатырь, въ густомъ облакѣ горячей пыли, ослѣплявшей глаза и крайне затруднявшей дыханіе. Все это, съ знойнымъ солнцемъ, сильно утомляло, какъ людей; такъ и лошадей. Послѣднія отчаянно фыркали и поминутно останавливались. Наконецъ, мы добрались до высохшаго озера, гдѣ н расположились на ночлегъ. Нѣсколько часовъ сна и легкой ночной прохлады значительно подняли наши силы и еще задолго до восхода солнца, мы тронулись снова въ путъ и часамъ къ 11 утра стали приближаться къ Яглы-Олумъ. Мѣстность становилась нѣсколько холмистой. Съ права открылся широкій оврагъ, на днѣ котораго протекала небольшая мутная рѣчка Атрекъ. Скоро выступило на возвышенности и Яглы-Олумское постовое укрѣпленіе такого-же типа, какъ и предшествовавшее, только нѣсколько большей величины.
