Я такъ помню наши первые, весенніе дни въ Крыму… Насъ подхватилъ жуткій новороссійскій нордъ-остъ и выбросилъ на отмели крымскихъ береговъ.
Какъ люди изъ стараго разсказа Пришвина, мы бродили у моря и собирали маленькіе, красивые камешки — камешки воспоминаній.
Сплеталась у моря печальная легенда:
Легенда о высокой горѣ Яйлѣ, о чудесной Маговей — птицѣ… И по камешкамъ воспоминаній, какъ по вѣрнымъ четкамъ, мысль добиралась до брошеннаго русскаго сердца, до голубого неба надъ просторами русскихъ полей.
Сплеталась печальная легенда…
И, вдругъ, пришелъ высокій сильный человѣкъ, взошелъ на старую генуэзскую башню, и съ остраго выступа надъ гнѣвнымъ моремъ взглянулъ въ русскую даль.
Солнечный апрѣль вернулъ ушедшія надежды. И въ розовомъ цвѣту миндалей ожила новая, прекрасная, молодая сказка.
Живые и бодрые стали стѣной у подножія высокой башни. И съ угрюмыхъ южныхъ скалъ казалась такою живой и близкой легенда о Яйлѣ, о Маговей птицѣ и тоскующей Москвѣ за Яйлой.
* * *
И вдругъ…
Въ ноябрьскихъ дняхъ — этотъ печальный колоритъ увяданія.
Умершая легенда тонетъ въ дали, уплываетъ вмѣстѣ съ контурами уходящихъ русскихъ береговъ.
Новая, жуткая пестрота — въ длинной фалангѣ судовъ. ползущихъ по черноморскимъ волнамъ.
Мертвая тишина обреченнаго города…
Рѣзкіе силуэты колоннъ Графской прситани — послѣдній этапъ пилигримовъ, послѣдняя черта, за которой было только небо и море, и люди безъ родины…
У Графской пристани — послѣдній парадъ:
— Парадъ уходящаго рыцарства.
Доносится послѣднее ура. Острою тоскою сжимаются сердца, и одинокія фигуры выпрямляются у борта иностраннаго корабля.
На рейдъ… Одинъ за другимъ идутъ корабли, Колышутся пестрые флаги.
— Всѣ по мѣстамъ!
Медленно проходитъ русскій крейсеръ «Корниловъ».
На его борту — высокая, знакомая фигура.
И мы думаемъ о великой трагедіи этого человѣка, послѣдняго стража, сошедшаго со старой генуэзской башни на бортъ уходящаго корабля.
Медленно заходитъ солнце.
Протяжно звенятъ унылыя склянки.
Новая ночь спускается надъ берегомъ.
Завтрашній разсвѣтъ — жуткій, красный разсвѣтъ…
Смотримъ вслѣдъ уходящему „Корнилову". Съ нимъ — уходитъ легенда, рожденная среди Крымскихъ скалъ.
Все тоньше и тоньше контуры русскихъ береговъ…
И завтра, въ чужомъ, холодномъ морѣ я буду смотрѣть на маленькіе, блестящіе камешки, подо браные на крымскомъ берегу.
